. Во-вторых, на кону стоял имидж России и Ирана – оба государства лелеют лидерские амбиции и не хотели иметь пятно на репутации в виде сданных союзников. Наконец, в-третьих, никто не хотел позволять американцам обкатывать смещение лидера при сохранении (или частичном сохранении) режима. Не было никаких гарантий, что полученный опыт Вашингтон не применит в отношении иранского рахбара или российского президента.
Да, Путин мог, в отличие от Хасана Роухани, позволить себе большую гибкость в сирийском вопросе и, например, обменять Асада на какие-то значимые уступки Вашингтону, которые оставили бы Москву с прибылью. Но какие? Что могли предложить США? Признание за Россией суверенитета над Крымом? Москва и без того его получит. Вашингтон и Брюссель прекрасно понимают, что медведь своей тайги уже не отдаст, в ином случае ему придется снимать шкуру и отказываться от претензий на роль хозяина тайги. Поэтому неизбежная нормализация отношений с Россией при любых раскладах будет проходить с признанием российского суверенитета Крыма. Менять Асада на принуждение Петра Порошенко исполнять Минские соглашения и уважать интересы России в регионе? Какой смысл, если эти обещания не будут зафиксированы на бумаге? Доверия американцам в таких вопросах не было и нет.
В итоге к сентябрю 2015 года стороны пришли к компромиссу. Запад изменил позицию с «Асад должен уйти» на «Асад должен уйти после окончания гражданской войны». Судя по всему, сначала договорились Россия и Европа – лидеры ЕС первыми сменили риторику в отношении главы сирийского государства. «Мы не говорим, что Асад и все его приспешники должны уйти в один день, – пояснял министр обороны Великобритании Филип Хэммонд. – Я не готов это обсуждать, но я понимаю позицию русских и Ирана, которая заключается в том, что мы должны двигаться к выборам в Сирии, чтобы сирийский народ решил на этих выборах, должен ли Асад остаться их президентом» [419]. По словам британского политика, Асада нужно просто не допускать на эти выборы, поскольку «он не может быть частью будущего Сирии». С аналогичным заявлением выступил и министр иностранных дел Франции Лоран Фабиус [420]. Последним же изменил позицию Вашингтон – лишь в ночь на 30 сентября по московскому времени Джон Керри признал, что Сирии нужно не свержение Башара Асада, а «плавный и управляемый переход», дабы избежать краха и разрушения государственных институтов Сирии [421]. Таким образом, по мнению члена научного совета Московского центра Карнеги Алексея Малашенко, США не только фактически признали правоту Кремля по вопросу Асада, но и право России «на военные действия и – шире – легитимность ее военно-политического присутствия на Ближнем Востоке»