Мы не знаем, насколько сильно здесь вмешательство Геллия — из-под его ли пера вышли исторические пре- зенсы?119 — и насколько он сокращает. Ясно, что чередование стремительного движения вперед (во вполне катоновском асиндетоне) и подчеркнутой ретардации (надежные свидетельства ее подлинности — древнелатинские грамматические особенности) он сохранил вполне достоверно. Но изменение точки зрения рассказчика, отражение римской отваги в восприятии наблюдающих врагов — также сколь простое, столь же эффективное художественное средство.
На еще более твердую почву мы можем встать с § 19, где Геллий цитирует катоновские слова. Здесь при интерпретации можно еще более тесно сочетать рассмотрение подробностей с исследованием общей формы.
Первое предложение резюмирует содержание следующих как заголовок: dii inmortales tribuno militum fortunam ex virtute eius dedere, бессмертные боги одарили военного трибуна счастьем по его храбрости. Тематический характер первого предложения бросался нам в глаза в начале как первой, так и второй части; задним числом мы получаем отсюда подтверждение достоверности парафразы и в том, и в другом случае. Словами пат ita evenit, случилось ведь так, создается переход к дальнейшему. Рассказ разворачивается в по преимуществу не связанных друг с другом, последовательных главных предложениях, чьи глаголы стоят в перфекте (что ретроспективно бросает некоторую тень подозрения на изящные исторические презен- сы у Геллия). Только в начале и в конце отрывка появляются придаточные предложения. Функция обоих значима — противительное подчинение бросается в глаза в начале, там, где с содержательной точки зрения все зависит от контраста с предыдущим, от удивительного поворота ситуации. Расходование конструктивных средств связано у Катона с эффектом, которого он желает достичь. Эта связь вырабатывает предметность его стиля. Подтверждение можно найти и во втором, стоящем в конце придаточном предложении: quod illos milites subduxit, exercitum ceterum
servavit, тем, что он увел этих солдат, он спас остальное войско. Намерение Катона — завершить отрывок здесь; с содержательной точки зрения это отражается в факте ретроспекции, с формальной — в употреблении придаточного.
Рассказ движется к концу, Катон переходит к размышлениям. И снова проблема резюмируется вначале в виде заголовка: sed idem benefactum quo in loco ponas, nimium interest, но в оценке одного и того же славного дела есть большое различие в зависимости от места. Анализ распадается на две части, причем вторая противопоставлена первой с помощью at как самостоятельное предложение: первая относится к греку Леониду, вторая — к римскому трибуну. Контраст между ними прежде всего подчеркнут различной длиной. Притом «закон увеличивающихся колонов» Катон исполняет в этом важнейшем месте с точностью до наоборот: более весомый второй член чувствительно короче первого; ранее мы уже обращали внимание читателя на эту особенность катоновской дикции. Но различия в объеме недостаточно — словарь и отделка заметно отличаются в обеих контрастирующих репликах. Подбор слов в первой отличается изысканностью; claritudo, слава, — слово, выступающее вперед благодаря своему архаическому составу, — получает поэтический эпитет inclitus, выдающийся, сверх того еще и в превосходной степени; к этому добавляется удвоение gloriam atque gratiam (парономасия, в которой аллитерация сочетается с гомеотелевтом): это