Это справедливо и для Тацита, который не изучал речи Гракха, но вместо того реферировал с упрощением один пассаж из Цицерона. Это высказывание в «Диалоге...» — часть схематического обзора технического прогресса в римском ораторском искусстве и по сути своей не может претендовать на то, чтобы сообщить некое индивидуализированное суждение о Гае Гракхе.
Таким образом, несмотря на Плутарха и Тацита, остается неясным, в какой степени и каким образом страстный темперамент Гракха — а его существование не подвержено сомнению — отражался в стиле его речей. Этот вопрос влечет за собой и историческую проблему: Плутарх и новейшие исследователи143 сочинили образ Гракха, в котором — имея, конечно, на то основания — сосредоточили внимание на его эмоциональности, но не остались ли при этом в тени другие аспекты его многогранной личности?
Распространенной концепции стилистической иЬег£а5, обилия Г. Гракха противостоит суждение
Ж. Марузо, который приводит его как хрестоматийный пример скудости (egestas) старого латинского языка144. Правда, Гракх для него — не Гракх, а этап на пути исторического развития.
В конечном итоге, как у Плутарха, так и у Марузо отдельная деталь дедуктивно выводится из общей концепции. Таким образом, они — каждый в соответствии со своими предпосылками — приходят к противоположным результатам. Текст этим способом превращается в «prétexte».
Как показал Леман145, можно достичь менее схематичных результатов, изучая разные виды речей и стилистические уровни у Г. Гракха.
В дальнейшем нам предстоит попытаться, исходя из текста — среди прочего в сравнении с Цицероном — создать индивидуальный образ оратора Гракха. В виде исключения особенности нашего текста требуют с методологической точки зрения некоторых обходных путей. Если его до сих пор считали более банальным, чем он был в самом деле, это не в последнюю очередь последствие одностороннего подхода, изолирующего отдельный текст. Потому потребуется некоторый запас терпения, чтобы начертить интеллектуальный ландшафт, к которому он относится, осветить его с разных сторон, привлекая другие тексты, и заставить зазвучать его слова. Дальнейшие разделы последовательно рассматривают отношение автора к языку, способ повествования, рациональность и эмоциональность146.
Отношение автора к языку:
LATINITAS — MUNDITIES
а) к отбору слов
В нашем тексте повторяются определенные слова, причем так, что трудно усмотреть за этим повтором риторический умысел: in balneis, balneis, balneas, in balneis-, lavari, lavabantur. Аналогичную картину дает другой рассказ Гракха, который мы приведем здесь для сравнения147: