Таким образом, эстетизация сталинского академизма не есть воспроизведение стиля, но новое прочтение эпохи, основанное на отстранённом, взвешенном подходе к объекту исследования. К сожалению, за исключением «Утомлённых солнцем» Н. Михалкова, картины, эстетизирующие Большой стиль не получили широкого общественного резонанса. Задача эстетизации не абсолютизировать прошлый миф, напротив-освободится от него. Разглашение мифа, по В. Проппу, ведёт к исчезновению его священного характера, а одновременно его магической силы.
И.А. Флиге
Виртуальный Музей Гулага: перспективы развития
1. Культура Памяти
Преодоление и осмысление наследия Гулага через память о прошлом, понимание трудной и трагической истории страны – суть культуры отечественной памяти XX века. И эта традиция памяти не только сохранялась, но и была одной из самых эффективных форм сопротивления массовому террору, направленному не только на физическое уничтожение и устранение личности, но и на стирание имени как такового. Право на память оставалось многие годы («нам остается только имя», писал поэт) как надежда, как залог будущих преобразований в стране.
Эта память сохранялась в устной традиции, в воспоминаниях, написанных в стол, в письмах, в чудом сохранившихся фотографиях. В конце 1980-х эта память выплеснулась наружу. На первых «неделях совести» в Москве, Ленинграде, во многих городах стихийно оборудовали «стены памяти» – наклеивали фотографии, писали имена людей. Люди шли и называли имена своих отцов, матерей, братьев, друзей, случайных знакомых, соседей по коммунальной квартире. Это была перекличка памяти. На страницы печати хлынул поток воспоминаний, семейных историй. Главным было – назвать имя, узнать судьбу, положить цветы на могилы. Это было время ожидания трансформации права на память и реализации ее в современной культуре.
Но Закон о реабилитации внес государственный порядок (он же произвол) и государственную систематизацию в хаос народной памяти. Он определил кого помнить и как помнить. Он определил порядок действий в расчете с прошлым. Надо: написать прошение, получить справку о реабилитации и оформить оскорбительно ничтожные льготы при жизни и право на бесплатное захоронение после смерти. А все остальное – забыть, оставить непонятым и неосознанным.
Теперь мы живем в новой реальности – в мире «после закона о реабилитации». Вклад Закона о реабилитации в развитие политической мысли 21 века и создание специфического идеологического пространства, трудно переоценить. Для новой российской власти Закон о реабилитации стал знаком ее пре-