По богатству своего убранства отель «Метрополь» мог посостязаться с лучшими гостиницами страны.
- Вот мы и на месте, мистер Линкольн, - сказал Фрэд Кавано. – Здесь уютно, так что устраивайтесь и готовьтесь к вечерней речи. Вы не поверите, сколько народу хочет послушать, что вы скажете о труде в наше время.
- И они это от меня услышат, - ответил Линкольн. – А вот, что они подумают, когда услышат, в каком месте я остановился? Не примут ли они меня тогда за одного из эксплуататоров, которых они так ненавидят?
- Мистер Линкольн, в Колорадо вы не найдете никого, кто бы возражал против хорошей жизни, - ответил Кавано. – Что выводит народ из себя – так это то, что во имя того, чтобы горстка купалась в роскоши, остальные вынуждены добывать себе на хлеб насущный, зарывшись в грязь по уши.
- Я понимаю разницу, - проговорил Линкольн. – Но вы напомнили мне, что главное состоит в том, что так много людей в Соединенных Штатах, как фактически все белое население Конфедеративных Штатов, этой самой разницы не чувствуют.
Отель «Метрополь» отвечал всем разумным стандартам роскошной жизни, впрочем, как и тем стандартам, что выходили за рамки разумного. Вымывшись в горячей воде в оцинкованной ванне в конце коридора, съев на обед пару свиных отбивных, Линкольн не мог бы отказать себе в удовольствии поваляться в постели, даже если бы для этого пришлось лежать на ней по диагонали, чтобы не упираться ногами в изножье, но сначала нужно было дописать речь.
Он все еще занимался оттачиванием своей речи, забыв даже об ужине, когда в дверь постучал Джо Макмаган.
- Собирайтесь, мистер Линкольн, - сказал он с порога. – Сегодня вечером мы собрали для вас полный зал.
Обещанный зал, конечно, не блистал роскошью оперного театра невдалеке от отеля «Метрополь». Вообще-то, это был танцевальный зал, у одной из стен которого на скору руку был сколочен помост. Но как и обещал Макамаган, он был набит битком. Имея за плечами богатый опыт оценивания количества аудитории, Линкольн определил, что в зале находится более тысячи человек – большинство из них шахтеры и рабочие перерабатывающих заводов. Были здесь и фермеры, а также тут и там толпу разбавляли владельцы лавок и магазинов – все они стояли плечо к плечу, ожидая, что он им скажет.
Они разразились громкими и долгими приветственными криками, когда Макмаган представил его. Большинство из них были молоды. Молодежь считала его защитником труда в царстве капитала. Старшее поколение, как и тот нищий на вокзале, все еще обвиняло его за войну, а более всего, за поражение в ней. «Если бы я выиграл ее, я бы стал героем», - подумал он с горечью. –«Что с того? А если бы я родился женщиной, я стал бы домохозяйкой, или, что вероятней всего, - некрасивой старой девой».