Гарри Тертлдав
ОСТАЛОСЬ ЧУТЬ
То было двадцать лет назад,
Когда я уходил,
Покинув лес, и дом, и сад,
И всех, кого любил.
Где было все, осталось чуть
Привычных мне красот,
Но стоит мне на них взглянуть,
И память оживет.
С теченьем лет друзьям моим
Не выиграть борьбу;
Кто повзрослел, кто стал седым,
А кто лежит в гробу.
Авраам Линкольн
Перевод Магнума
ПРЕЛЮДИЯ
10 сентября 1862 г. – окрестности г. Фредерик, штат Мэриленд
Армия Северной Вирджинии сворачивала лагерь. Тощие, обтрепанные солдаты в до предела изношенных серых мундирах, обутые в стоптанные до дыр сапоги, готовились к еще одному изнурительному маршу – на этот раз на северо-запад, по направлению к Хейгерстауну. Они были несказанно рады покинуть Фредерик и абсолютно не скрывали этого.
- Все, о чем поется в «Красивом голубом знамени» - это чертовы враки и ничего более, - громко, во всеуслышание, заявил капрал, забрасывая вещмешок себе через плечо.
- Лучше думать, что так оно и есть, - согласился один из рядовых его роты, прервавшись посреди фразы, чтобы смачно сплюнуть коричневой массой; его левая щека раздулась от того количества жевательного табака, что он засунул в рот. – Энтот дрянной городишко под названием Фредерик, энто ж старая вонючая дыра, в которой полным-полно чертовых янки. Эти сукины дети даже наших денег не берут, магазины заперты, и ежели б у нас было все нужное снабжение, мы б…
Капрал, пользуясь своим старшинством, прервал излияния рядового:
- Дык, ты даже в этот самый город без письменного разрешения, подписанного твоим офицером, выйти не сможешь. Иначе, эти вонючки, проклятые легавые, из военной полиции арестуют тебя на месте! Послушать, что они говорят - дык, по-ихнему выходит, мы все тута вражины в форме янки.
- Черт, на мне форма янки – по крайней мере, штаны, - ответил рядовой. – Северянину, с которого я их снял, они уже были не нужны.
Лошадь курьера с непостижимой грацией прокладывала себе путь сквозь лагерную суматоху, выверяя каждый свой шаг. Восседавший на гнедом мерине лейтенант не винил своего скакуна за это: место, в котором разбила лагерь армия, уже переставало быть чем-то приятным, и неважно, насколько приятным оно было о того, как здесь появились люди в мундирах.
Говорили, что пробыв в лагере немного времени, уже перестаешь ощущать вонь. Лейтенант сморщил нос. Он так и не смог свыкнуться с вонью. При каждом вдохе, его легкие наполняла вонь выгребных ям (и солдаты не всегда аккуратно пользовались ими в конце концов, это была страна янки), конского помета, и немытых тел тысяч людей, совершивших за последнее множество переходов. К этому всему примешивался дым тысяч костров. Прекрасным запахам готовящейся пищи, кофе и табака было трудно перебить эту всепроникающую вонь.
