* * *
В мемуарах рубежа девятнадцатого – двадцатого столетий имя Аполлинария Васнецова встречается гораздо реже, нежели имя его брата Виктора. Видимо, «аленушки» с «богатырями» в то время (как и сейчас) были более востребованы массами, чем тот же «Московский Кремль при Дмитрии Донском» (о котором и слышал не каждый). К тому же Аполлинарий Михайлович был слишком скромным и замкнутым. Некоторые видели в нем всего лишь тихонького брата знаменитого художника – брата, который, кажется, интересуется Москвою, но почему-то вдруг считает вправе выражать свое мнение по многим вопросам.
Даже Андрей Белый, человек далеко не последний в жизни творческой Москвы того периода, всего лишь раз упомянул младшего из братьев Васнецовых в трехтомнике своих воспоминаний, да и то – весьма поверхностно, субъективно и нелицеприятно: «Художник Аполлинарий Васнецов с неприятным видом скопца, с подъеданцами по моему адресу».
Однако те, кто лучше знал художника, видели в нем личность творческую, увлеченную и неистовую. С Аполлинарием Михайловичем даже по улицам ходить было довольно беспокойно. Петр Сытин вспоминал: «Как-то в первые годы после Октябрьской революции А. М. Васнецов, П. Н. Миллер и я возвращались с заседания общества „Старая Москва“. На Ленивке, перед снесенным в 1938 году старым Б. Каменным мостом, мы увидели канализационную траншею и выброшенные из нее круглые бревна. „Да это древняя мостовая!“ – воскликнул Аполлинарий Михайлович и моментально спустился в траншею. Мы последовали за ним. Там на обеих продольных стенках виднелись торцы обрубленных рабочими круглых бревен. Васнецов тут же зарисовал древнюю мостовую и впоследствии воспроизвел ее на большом чертеже».
Так, благодаря посещению канализации, появился разрез московской мостовой XVI—XVII веков на глубину два метра, выполненный в соответствии со всеми требованиями к подобными работам. Он сейчас хранится в фондах Музея истории г. Москвы наряду с другими историческими документами.
А как-то раз Аполлинарий Васнецов поднялся над Москвою на воздушном шаре. Разумеется, не ради острых ощущений (он их старался избегать), а для работы. И остался доволен полетом: это «дало исходную точку местности для пейзажей XII века и наглядно показало, как из маленькой ячейки образовался громадный город».
* * *
Так называемая общественная деятельность Аполлинария Михайловича не ограничивалась краеведческими заседаниями. Он писал письма советскому правительству, в которых защищал памятники старины, приговоренные к сносу. К примеру, храм Христа Спасителя: «Помимо того, что этот памятник – народное достояние огромной материальной стоимости, над которым работали более 50 лет, представляет он и несомненную художественную ценность… Разрушить его, конечно, легко, но когда памятник архитектуры и искусства, характерный для целой эпохи, исчезнет без следа – жалеть будет поздно…»