При слове «Закаспийская область» в голове всякого, кто вникал в историю Азии и хоть сколько-нибудь одарен воображением, рисуется грандиозное столкновение и взаимодействие различных культур, борьба кочевых элементов с непонятною и ненавистною им оседлостью, стихийных размеров поединок между вечно нападающим варварским Тураном и вечно обороняющимся просвещенным Ираном. В этих двух наименованиях таится весь смысл и все значение мировых событий на одной из древнейших арен человеческой деятельности. Глубочайшие языческие религии здесь, на рубеже /63/ враждующих миров, сходятся и сравнительно мирно уживаются, потому что у всех у них та же великая миссия: нравственно прийти на помощь пестрым среднеазиатским народностям, смягчить и сгладить царящий между ними раздор‚ отчасти урядить их семейный быт, отчасти открыть перед ними область чего-то высшего, сверхъестественного! Оседлое население безусловно сочувственно относится и распространяемым идеям. Умозрения жречества прививаются толпе.
Учение Зороастра о властвовании над вселенной светлого Ормузда и темного Аримана как нельзя лучше истолковывало Ирану, почему ему необходимо выдерживать постоянный натиск с севера, и питало надежды, что рано или поздно добро должно осилить зло. Явился одухотворенный культ огня, очищающего от скверны и озаряющего неприглядные стороны нашего существования.
Пределы, где удавалось укорениться этой религии, раскинулись довольно широко, до границ Небесной империи, до Малой Азии и побережий Аральского моря. Но к степным полудикарям зороастризму не удавалось проникать. Царство тьмы так и оставалось хаосом с точки зрение цивилизованных народов. Нужна была более всеобъемлющая вера, чтобы смутить души кочев /64/ ников. Пришел буддизм, которому тесно казалось на родине в Индии, который жаждал миссионерствовать всюду, куда могли только дойти проповедники, глашатаи пессимизма.
Сначала сфера индийского религиозного влияние затронула Авганистан, а потом и дальше, и дальше стала заполонять Среднюю Азию. Этические заповеди представлялись всем и каждому до того простыни и спасительными, столько в них роилось Новозаветных элементов, что успех истин, возвещенных Буддою делался неотразимым, психически роднил и южан, и северян. Однако, тем не менее, и здесь чувствовался какой-то пробел. Жизнь по-прежнему складывалась нелепо и мрачно. Или степь терпела от городов и селений, или, наоборот, их осаждали и губили туранцы. Азиатам самим по себе не под силу было положить конец такому ненормальному порядку вещей. Требовалось вмешательство юной и маленькой Европы, сыны которой, в ничтожном количестве, уже дома умели грудью встречать восточных варваров и пламенели желанием гнаться за ними вслед.