Затем нас начали агитировать в комсомол. Я бывала на митингах, а митинги бывали без конца. Помню, как сейчас, как я поступила в комсомол в 21 году. Ни на каком собрании меня не утверждали. Зашла я в ячейку, мне говорят:
— Ты должна поступить, ты наша девка. Потом мы тебе выдадим билет.
И выдали мне билет, на котором было написано «К.С.М.» И работала я тут же, в райкоме. Там была машинка, а хорошей машинистки не было. Зато было сколько угодно бумаги, и я начала учиться печатать на машинке и научилась.
В конце 1921 года мне надоело жить в этом селе. Я привыкла уже шататься по городам. Уволилась и ушла. Где ехала, где пешком шла. Пришла в Ачинск. Уехала, а с учета в комсомоле не снялась и, таким образом, механически выбыла из комсомола. В городе никуда не иду, комсомола не разыскиваю. Отсталый человек, политики не знаю. А кругом — Ленин, Ленин, борьба за рабочих... Ну, и я тоже.
В Ачинске меня приняли в приют. Проработала я четыре месяца за няню: полы мыла, ребятишек стригла...В приюте нашли, что я хорошая няня и сделали меня воспитательницей. Мне тут стало легче: я не стала полы мыть, стричь, а играла с детьми в зале. Так я в приюте проработала до начала 22 года.
В 1922 году я болела тифом. После тифа мне надо было улучшить питание. Я решила поехать в Минусинский округ, потому что там белый хлеб. Там я жила в коммуне и сделалась учительницей. Тут я и шила, и кроила, и молотила. Учить было трудно: не было ни книжек, ни бумаги.
Потом я жила с одним начальником милиции. Просто сошлась с ним и жила. Этот начальник милиции был с духом военного коммунизма и попал в тюрьму. Его осудили на 8 лет. У него было и превышение власти, и расхищение казенного имущества. Он у меня был не первый: я на эти вещи смотрела очень просто. Когда я жила с ним, то не работала, а была домашней хозяйкой. И тут вступила второй раз в комсомол, начала немного разбираться в политике и, когда его посадили, я поняла, что он делал неправильно. И с тех пор началась моя политическая активность.
Затем я переехала в Малую Минусу. Туг я заведовала избой-читальней и, кроме того, была переписчицей. Получала я 7 рублей в месяц и должна была платить 10 рублей. Я решила, что переписчицей я буду работать по вечерам, а днем я договорилась с секретарем, что я буду батрачить. Батрачила я, батрачила, потом сошлась с сыном хозяев. Это и был мой муж Бунин.
Избой-читальней я заведовала. Ребят я втягивала в комсомол. Было 7 человек комсомольцев, и Бунин в том числе.
При сельсовете нам, комсомольцам, отвели комнату, но мы решили, что одной комнаты нам мало, и решили отобрать у попа дом. Это дело у меня прошло, и мы получили дом. Помню, я сама рисовала кулисы, шили мы из половиков всякую обстановку для сцены. Там я была и режиссером, и монтером, и первой артисткой и других притягивала.