Особенно досталось от Каменщикова покойному отцу Алексею, которого он считал виновником похищения доверенной ему шпаги наследника.
- А что вы еще выносили от Романовых? - спросил Михеев.- Какие-нибудь драгоценности?
- Никак нет,- почтительно, но твердо ответил Каменщиков.- Не причастен. Это, надо думать, по дамской часги шло. Драгоценности находились в ведении царицы, а она меня не очень жаловать изволила. К тому же у нее свой личный камердинер был - Алексей Волков. Судите сами - ему или мне доверила бы она сокровища, коим, я думаю, цены нет.
Довольный логичностью своих доводов, он откинулся на спинку стула, с некоторым торжеством глядя на Михеева.
- А уж если Алексей Андреевич Волков, скажем, оказался бы ни при чем,- продолжал он после паузы развивать понравившуюся ему мысль,- то без дамского полу тут никак бы не обошлось. Графинюшка Анастасия Васильевна - я о Гендриковой говорю - при царице своим человеком была с детства. Личная фрейлина, аристократка, наперсница, можно сказать. С Анной Александровной Вырубовой давние подруги. В переписке состояли. Куда перед ней Алешке Волкову, лакейской душе!
- Это предположения ваши или у вас есть какие-то данные?
- Чего изволите? - переспросил Каменщиков, пожалуй, больше для того, чтобы выиграть время.- Документов на это не имею, дело, сами понимаете, потайное, тут не только что документов, свидетелей лишних старались избегать. Могу доложить, однако, что у графинюшки царские вещицы бывали, это уж точно. И не их ли она в зашитых мешочках через приживалку свою, Викторину Владимировну, прятала где-то? Где и как-не знаю, а только Викторина эта самая потом очень сокрушалась, что мешочки будто бы пропали. Врала, я думаю, для отвода глаз.
- Для чего бы это?
- Как для чего? Ворочалась ведь она потом в Тобольск-то. И что-то вскорости опять уехала. Тут и сомневаться нечего: выкопала она эти мешочки и подалась куда глаза глядят. С таким добром везде рай. По заграницам порхает где-нибудь, божий одуванчик…
В тот же день Михеев передал Никодимовой слова Каменщикова. «Женщина строгих правил» была безмерно возмущена. Надменно закинув голову, она с видом глубоко оскорбленной невинности отвергла навет.
- Этот человек,- брезгливо сипела она,- нагло лжет. Ни я, ни Аnastasiе никогда ничего чужого не брали. Не могли взять. Я бы скорее покончила с собой, чем пошла на это. На сохранение? Но мы и своего-то не смогли сохранить. Те мешочки, о которых он говорит… Да, они были. Это наши драгоценности, дамские украшения. Мои - скромные, конечно, и графинины - довольно ценные. Там был такой солитэр!.. И они пропали. У нечестных людей.