Я кивнула, потому что поняла, что мой дух должно быть тоже сломали.
— На самом деле, я хотел у тебя кое-что спросить, — произнес дядя Дэйв, выключая плиту и приседая рядом со мной.
— Что? – С интересом спросила я.
Он глубоко вздохнул.
— Ты не будешь против, если я стану твоим отчимом?
— Мама выходит за тебя замуж? — Воскликнула я удивленно.
— Да, ты не возражаешь? – нетерпеливо спрашивает он, у него н лице отражается настоящее волнение, словно он боится, что я ему могу отказать, словно стать моим отчимом — это самое захватывающее желание, о котором только можно и мечтать.
Папа умер уже давно, мама даже его урну спрятала в темном шкафу, мне очень нравится Дэйв. У него нежная, добрая улыбка и когда он с мамой, она выглядит счастливой.
— Нет, я не против, — с огромной улыбкой ответила я ему.
— Спасибо, — вторил он мне. Внезапно его глаза наполнились слезами.
— Ты плачешь, дядя Дейв?
Его губы задрожали так сильно, что он даже не мог произнести и слова.
Поэтому я взяла его руку в свою.
— Не плачь, дядя Дейв.
— О, Челси", — всхлипнул он. — Ты такая хорошая девочка. Ты не заслуживаешь всего этого. Хотел бы я забрать тебя из этой жизни, но не могу. Ты не моя дочь, но я обещаю одну вещь. Пока я жив, я всегда буду защищать тебя. Независимо от того, кто попытается тебя обидеть, ты всегда можешь прийти ко мне в любую минуту, и я разберусь со всем. Не важно, кто попытается тебя обидеть, ты поняла?
Я не понимала тогда из-за чего он плакал, и почему меня так жалел, также как и не понимала, кто захочет меня обидеть. А тем более я не поняла, почему он хотел меня забрать из этой жизни.
— Хорошо, — согласилась я.
— Может ты сейчас хочешь, чтобы я что-нибудь сделал для тебя? – тогда спросил он.
Я не знала стоит ли мне просить или нет.
— Ничего не бойся, детка. Ты можешь попросить меня о чем угодно. Я никому не скажу, все останется между нами.
— Обещаешь?
— Клянусь, — тут же ответил он.
Я внимательно всматривалась в его добрые темные карие глаза, и поняла, что верю.
— Если я напишу письмо, ты сможешь его отправить?
Он тут же нахмурился.
— Конечно. А кому?
— Месье Лемар. У него осталась моя собака Момо, мне хотелось бы узнать, все ли с Момо в порядке, может он смог бы прислать мне несколько фотографий. Я скучаю по Момо каждый день.
И тут будто я открываю кран плотины, потому что лицо дяди Дейва становится таким грустным. Он притягивает меня к себе и крепко сжимает в объятиях.
— Конечно, я могу отправить от тебя письмо, бедное, бедное дитя. Конечно, могу.
Годы спустя я задавалась вопросом, была ли здесь моя вина. А если бы я не попросила его отправить свое письмо. Если бы я оттолкнула его и не позволила бы ему обнять себя. Если бы я не вышла на кухню, а осталась бы в своей комнате. И мама не вошла бы на кухню, не взяла бы тогда стоящий на столе медный подсвечник и не ударила бы Дядю Дэйва по затылку. Причем она не остановилась на первом ударе. Она продолжала его бить по голове снова и снова.