— Что же? Отвечай! — Он встряхнул меня.
«С первого вечера полез», — вспомнила я Ларисины слова. И, рванувшись, высвободилась из-под его руки.
— Погуляем, говорю, — крикнул он.
Вот о чем! Нет! Я пошла к подъезду.
— Да подожди ты! — Его голос перекрылся другим — родным и взволнованным:
— Ольга!
Бурков черной тенью метнулся и исчез с асфальтовой дорожки. К дверям освещенного подъезда, у которого я остановилась, подбегала мама. На голове косынка от плаща «болоньи», пальто не застегнуто. Она так стремительно шла, вернее, бежала от самого нашего дома, что настигла меня, тяжело дыша и подозрительно вглядываясь в исчезнувшую фигуру, спросила:
— С кем ты была?
Пришлось сказать. С той же нетерпеливой подозрительностью она снова спросила:
— А там кто? — и стала подниматься по лестнице.
— Нет! — Я загородила ей дорогу. — Туда не ходи.
— Это почему же? Да если у Ларисы те, про кого ты нам говорила, я заставлю их убраться.
— Нет, — повторила я. — Если ты сейчас придешь, они подумают — позвала я. А я так не хочу. Я сама.
— Что сама?
— Уходи, — потянула я ее за рукав.
— Но не могу же я оставить тебя, неизвестно с кем, на ночь. Соображаешь?
— Сообрази и ты. — Я вынула из кармана пальто паспорт. — Вот, поизучайте с папой.
— Прекрати неуместные шутки!
— Хорошо, без шуток. Ты постоянно спрашиваешь: когда я буду взрослая? И тут же — не делай ни шагу без спроса. Когда же прикажешь действовать?
— Что ты имеешь в виду? Что ты затеяла?
— Ничего. Просто я должна быть сейчас там. С Ларисой. — Я почувствовала, что мама колеблется, и это придало мне энергии. — Пойми. Я с ними только из-за нее. И ничего со мной не случится. Ну, что так смотришь? В конце концов, веришь мне или не веришь?
Мама вдруг повернулась и стала спускаться по лестнице.
Она так и ушла, не оглянувшись, не оказав ни слова.
А я взбежала на площадку второго этажа, распахнула окно и, насколько могла, высунулась наружу, в черноту ночи.
Одинокая фигура удалялась по блестящему асфальту. Порывистый ветер трепал на маминой голове косынку. Холодным потоком он омыл и мое разгоряченное тело. Жадно вдохнула я мокрый воздух. Я не могла опомниться от только что выигранного сражения с мамой, но еще больше от того возбуждения перед ее приходом, когда тяжелая рука Буркова лежала на моем плече…
Мне почему-то казалось, что Н. Б. еще здесь. Он стоит где-то внизу, под одним из деревьев вдоль дорожки, по которой идет мама. Опять притаился и следит. За мамой и за мной. Я силилась разглядеть, но в бликах света от фонарей и в мельтешении колеблемых ветром веток блуждали лишь расплывчатые таинственные тени.