А другой раз такой случай был. Расплавленный чугун разъел бок печи и вылился наружу. «Ушел», как мы говорим. Ковш наполнился до краев, а чугун все льет, залил рельсы, остановилось движение. Увезти ковш по рельсам нельзя, притащили в цех подъемный кран, поставили его над ковшом, а в ковше расплавленный чугун. Положили на ковш доски, на эти доски нужно было стать и зацепить ковш стальными канатами. Никто не решается: боятся над чугуном орудовать. Опять за мной послали. Начальник цеха спрашивает меня:
- Можешь сделать? Я ответил:
- Могу.
Полез и зацепил канаты за кольца ковша.
В скором времени стал я горновым, внимательно перенимал от старых рабочих доменную премудрость. Тогда нас в школах и техникумах не учили. В 1913 году я стал мастером. Это был первый случай в Макеевке, когда русский доменщик стал мастером. До этого времени мастерами у нас были только французы или немцы.
В том же году мой старший сын Павел поступил в первый класс макеевской гимназии. Об этом стоит рассказать подробнее. Учился Павлуша мой очень хорошо, окончил начальное училище. Хотелось ему в гимназию. Пошел я просить директора, а он отказал: не захотел сына рабочего в гимназию принимать. Долго я просил его. Все не соглашался. Помог мне один инженер, начальник цеха. У него сын учился в гимназии, и он взялся упросить директора принять в ученье моего Павлушу.
Через год окончил начальную школу и второй мой сын, Николай. Жена мне говорит:
- Николай тоже просится в гимназию Хоть и зарабатывал я сравнительно с
другими рабочими хорошо, все же учить двух детей сразу было мне трудно.
- Подождет год, мал еще, - сказал я. Услыхал это Николай, как заревет:
- Что же я, пока женатый не стану, все буду учиться в начальной школе.
Эти его слова у нас в семье до сих пор помнят.
Уговорила меня жена, Ольга Митрофановна: отдал я и второго сына в гимназию, упросил, приняли его.
Недолго проучились сыновья. Война, а потом революция прервали их учебу. В 1918 году Павел ушел с красными: он был у нас в Макеевке одним из организаторов комсомола. Мы с Николаем по деревням ездили, за хлеб работали: голодное было время. Завод не работал, домны потухли.
Испытание
Доменную печь мы задули в седьмую годовщину Октябрьской революции, 7 ноября 1924 года. Для меня, как и для всех макеевских доменщиков, это была большая радость. За годы разрухи соскучились мы по настоящей работе.
Но лично для меня эта радость была связана с одной неприятностью.
Главным инженером был у нас тогда Бардин. С ним на завод пришло много новых инженеров и мастеров, все ученики знаменитого доменщика Курако, как мы их называли, - «куракинцы».