– А? Ты, вообще, с ума? – Мишка вскочил, замахал руками.
Алексей расхохотался:
– Да я же шучу, ты что! Шуток не понимаешь? Шучу, конечно! Сядь. Успокойся. Кстати, есть мнение, что никаких масонов нет! Что-то типа дедушки Мороза, так что наврал твой ректор из Бельгии… – Потом перестал смеяться, хлопнул ладонью по столу, посерьезнел: – Дело вот в чем. Ты хороший специалист. Но у нас тут собирается команда не просто хорошая, а исключительная. – Алексей понимал, что поступает гнусно, слишком тяжко мстит за юношеские, почти что подростковые обиды, мстит за то, что его поссорили с девочкой, мстит за уязвленное самолюбие второсортного наследника, но остановиться не мог, чувствовал вкус мести и наслаждался ею. – Так что, если мы примем на работу специалиста не исключительного, а просто хорошего, тем самым мы снизим потенциал всей команды. Потому что мы будем вкладываться в него, – чеканил Алексей, почти дословно повторяя то, что Мишка каких-то шесть лет назад говорил про Сотникову, – а он не сможет ответно вложиться в нас во всех, то есть в общее дело! Ты, надеюсь, меня понимаешь и не обижаешься. Но знай, что при всех обстоятельствах ты остаешься моим другом.
Мишка Татарников поднялся со стула – красивое лицо у него было, в кино бы ему играть – и посмотрел на него, как в последнюю секунду на убийцу смотрит жертва, как приговоренный глядит на палача, который налаживает петлю. Страшный взгляд.
Повернулся и вышел.
Алексей даже слегка взмок. Вытащил из кармана платок, расслабил галстук, протер шею. «А что, на Леше Перегудове свет клином сошелся? – подумал. – Единственный вариант, что ли? Просто эти слабаки привыкли всё делать по блату. По знакомству, по звоночку. Ну прямо как я! – засмеялся он. – А если блата нет, хоть в петлю полезай. Я, конечно, подловат. Да просто подлец, не помог человеку. А он – слабак ни на что не годный. Дуэль подлеца и слабака, страшное дело! Хотя не только Мишка слабак, я тоже. Почему я не дал ему в морду, когда он стал выгонять Сотникову из нашей компании? Но Мишка вдобавок еще и подлец, конечно: зачем он все это затеял? Зачем так унижал и меня, и ее. Какие мы все тут, однако же…»
Но он не успел подумать, какие они все, потому что в дверь кабинета постучали, что-то принесли, потом надо было идти в соседний отдел.
Долго после этого на улице он вдруг останавливался и оглядывался: страшно было, что Мишка отомстит ему – подстережет в арке дома, в подъезде, в автоматной будке. Набросится сзади и убьет. Он же алкаш без перспектив, ему все равно. Воткнет нож в горло. Сзади, возле уха. Короткая боль, темно в глазах, и всё. Вот такие фантазии и страхи, извините, доктор.