– Ну я пойду, – говорит Рори, поворачиваясь к двери своей квартиры.
– Спасибо, до скорого.
– Может, «Дюкасс» подождет до другого раза?
Энни кивает:
– Конечно.
Подождет, пока она переварит тот факт, что единственный парень, проявивший к ней хотя бы какой-то интерес, теперь «не расстается» с существом, которое превосходно влезет обеими ногами в одну штанину ее, Энни, джинсов.
– Рори? – окликает его она, когда он уже собирается закрыть дверь. – Пообещай, что мы навсегда останемся друзьями.
– Честное скаутское.
Энни нажимает кнопку звонка и ждет. Сердце панически бьется. Приехав без предупреждения, она совершила ошибку. Надо было сначала написать. Один раз она уже явилась домой сюрпризом. Неужели это ее ничему не научило? Слышатся приближающиеся шаги. Дверь открывается.
В первое мгновение Том смотрит недоумевающе: «Энни?» Но потом на его лице вспыхивает радость: «Энни!» Может, это все фантазия, но кажется, будто он ищет глазами кого-то еще. Уж не маму ли? Какую-то долю секунды Том выглядит разочарованным, однако быстро берет себя в руки. Как и мама. Когда он обнимает Энни, она осознает, до чего глупо было видеть в таких объятиях что-то, кроме отеческого участия.
С кухни доносится голосок Олив: «Энни?» Видимо, девочка услышала, с кем папа разговаривает. С шумом падает опрокинутый стул, топочут детские ножки. Добежав до угла, Олив резко останавливается. Энни делает глубокий вдох, готовясь принять гнев своей подопечной. Она опускается на корточки, чтобы смотреть малышке прямо в глаза. Между ней и Олив – десять футов, а такое ощущение, будто их разделяет тысяча миль.
– Привет, моя горошинка. Я вернулась.
Девочка скрещивает руки:
– Уходи. Я не твоя горошинка. И ты здесь больше не живешь.
Энни подползает поближе:
– Мне очень жаль, солнышко. Понимаешь, когда ты уехала, мне стало очень одиноко. И я тоже решила уехать. Домой. Там я случайно поранилась.
Энни специально придумывает такую отговорку, чтобы не выставить никого виноватым. Ту сердечную рану она вообще-то нанесла себе сама, хотя до сих пор и не признавала этого открыто. Украдкой взглянув на Тома, она прибавляет:
– Сейчас мне лучше.
– Я рад, – печально улыбается он.
Олив топает:
– А почему раньше не сказала?
Ее голосок надламывается, как и сердце Энни, которой понятна попытка девочки спрятать грусть под маской злобы. Она и сама так делает время от времени.
– Да, милая. Я должна была тебе позвонить. Я поступила эгоистично, неправильно. – Она уже подобралась к Олив достаточно близко, чтобы взять ее за руки. – Помнишь, что говорят друзья, если кто-то кого-то обидит?