— Вот еще! Мне и своих грехов достаточно!
Катарина говорила то, что давно приходило на ум ему самому (король не подозревал, что эти мысли тоже умно подсказаны Катариной, она просто бросала семена размышлений, а потом помогала им взрасти). Но просто отменить собственное решение не признавать Марию и Елизавету законными было нелепо, а вот если следуя горячей просьбе королевы… Ну, не может же он отказать столь добропорядочной и сердечной женщине!
Генрих позволил себя «уговорить» и признал обеих дочерей законнорожденными, вернув их ко двору. Мария восприняла это с большим достоинством, все отмечали, что она словно олицетворяет собой свою мать, самую первую супругу Генриха. А десятилетняя Елизавета скакала козликом, визжа от восторга. Радовалась и маленькая кузина Джейн Грей, воспитывавшаяся вместе с Эдуардом.
Что и говорить, дети у Генриха очень разные, если вдуматься, они просто повторили своих матерей. Строгая, спокойная, полная внутреннего достоинства и очень несчастная Мария рождена Катариной Арагонской, которой пришлось немало вынести в борьбе за свое место в Англии и за свое замужество, а потом вообще жизнь.
Мария воспитана в духе строгого католицизма, она больше времени проводит на коленях, умоляя Господа подсказать, как ей жить, чем, собственно, живет. Старшей дочери короля уже двадцать семь лет, но она так и осталась не замужем. Нынешняя мачеха Катарина Парр старше всего на неполных четыре года, но жена уже в третий раз. Просто отдавать дочь католическому королю или принцу Генрих не мог, но и протестантскому тоже, а за простого английского лорда Мария не пошла бы сама, не считая такую партию достойной.
Когда она была совсем крохой, а ее мать с отцом не были разведены и были счастливы, девочку несколько раз даже обручали, в том числе с императором Священной Римской империи всесильным Карлом. Но пятилетнему ребенку даже к мужу отправляться рановато, дело застопорилось, а потом никто и не вспомнил об этом обручении.
Так и жила Мария — ни девочка, ни женщина среди многочисленных приживалок, экономя на всем и действительно подолгу простаивая на коленях с просьбой к Господу вразумить и указать ее путь. Господь молчал, то ли не определившись, то ли считая, что подсказывать пока рано.
После развода с Катариной Арагонской, который та так и не признала, Генрих в угоду Болейн и самому себе не желал даже слышать ни о бывшей супруге, ни о рожденной ею дочери. Но казнили Анну Болейн (ведь знал же Генрих, что возводит на супругу напраслину, знал, но в стремлении обзавестись наследником был готов сменить эту жену на следующую), словно дождавшись торжества справедливости умерла Катарина Арагонская, и Мария осталась одна.