Помощник капитана вернулся скоро, стоял перед Фолком — прямой как струна.
— Ну?
— Топить велено, ваше благородие. Лично смотрел. Груз отцепить, груз затопить.
Фолк молчал, тот ждал, стоя рядом.
Ветер усиливался, скоро придет шторм. За короткий воротник кителя откуда-то с верхней палубы капали холодные капли воды.
«И ты станешь одним из нас, сынок», — вспомнил Фолк слова генерала Еже Сума.
Сынок.
Он произнес слова, стараясь не выдать своей растерянности и даже страха, словно слушал кого-то постороннего, говорящего рядом:
— Отцепить баржу. Произвести затопление… груза.
— Слушаюсь, ваше благородие!
И капитан быстро ушел по крутой лестнице вверх.
* * *
— Командуй, — сухо произнес Уолу Фолк.
Уол развернулся, поднял к верху полное лицо и визгливо заорал:
— Приступаем, господа матросня.
Послышался шум голосов и бегущих по металлу ног. Помощник капитана буксира уже был внизу, отдавая приказы матросам:
— Отдать швартовы, разомкнуть сцепку, открыть на барже кингстоны! Живее, ребята.
Машины почти смолкли, лишь доносился из машинного отделения приглушенный шум и стук, пахло угольным дымом.
Толстый Уол спрыгнул с палубы буксира на баржу, мелькал там в свете фонарей. Вот он нагнулся над зарешетченным световым окном, открыл его рывком и, встав на четвереньки, крикнул вниз:
— Эй, подонки! Приехали. Сейчас рыбу будем кормить.
И он радостно взахлеб заржал, будто услыхав уморительную шутку.
Хлопали с противным лязгом ржавые люки, матросы в черных промасленных бушлатах появлялись и исчезали на барже. Из глубины железного чрева баржи вдруг возник, нарастая, гул и тысячеголосый гомон вырывался из слуховых и световых окон, потек над темными водами взбаламученного моря.
Уол сплюнул вниз, встал на ноги и отряхивая колени направился обратно на буксир.
Офицеры охраны, что прятались от холода в кубриках буксира — десять человек, вышли на воздух, столпились на первой палубе на носу буксира там, где возвышались мощные стальные упоры. Фолк встал рядом с ними, прислонился к поручням идущего на верх траппа, смотрел на приближение Уола.
Тот кряхтя влез с баржи на буксир, приблизился к молчавшим офицерам.
— Здорово! — Уол трясся не то от холода, не то от возбуждения: — Сейчас мы их… Сейчас.
Отдали швартовы, матросы наматывали толстые канаты на кнехты — железные тумбы, зашумели машины буксира и гул из баржи резко перерос в приглушенный рев. Словно гигантский пчелиный рой заперли в большей железный ящик. Буксир затарахтел, отплыл от баржи метров на сто и остановился.
Недалеко возились в темноте другие два буксира, ворчали, раздавались редкие гудки, метался из стороны в сторону свет их далеких прожекторов.