Светка кричала, что про нее и детей распускают чудовищные слухи, просто в голове не укладывается, что она не знает и знать не хочет, почему это происходит, ведь за всю жизнь так и не научилась понимать людскую подлость и зависть. Да, зависть, надо называть вещи своими именами, хотя завидовать нечему, все ужасно, муж две недели как пропал, отправился искать выход и пропал…
— Какие две недели! — возмутился Никита. — Второй месяц не видать! Потому что его самым первым и сожрали!
Светка беспомощно всплеснула руками и разрыдалась, на Никиту зашипели, а ей поднесли воды. Выпив с бульканьем, Светка продолжила: муж отправился искать выход, потому что дети тяжело больны — ни травы, ни лекарства не помогают. И она одна, с больными малышами, и вместо помощи получает эту дикую клевету.
— Что ж вы не сказали, что детки болеют, — не выдержала Зинаида Ивановна. — Мы бы всем миром…
— Отойти не могла, покоя ни минуточки. — Светка сняла очки, и лицо у нее стало совсем беззащитное. — И хоть бы кто заглянул…
Вьюрковцы почувствовали неловкость: Светка была за пределами их добрососедского круга. И в прежней жизни, и теперь она жила не только в особняке, но и особняком. Всем казалось, что она сама так устроила, но теперь выходило, что это Вьюрки не принимали Светку. Уже давно не было видно в поселке ни Бероева, ни самой Светки, ни детей, и никто не забеспокоился.
Никита с ужасом понял, что все его тщательно обдуманные доводы, все доказательства тонут в слезах несчастной Светки. И уцепился за единственный, как ему показалось, шанс:
— Так давайте прямо сейчас и заглянем!
Повисла пауза, даже Светка перестала плакать. Председательша нахмурилась и неожиданно спросила, не возражает ли Светка, если они действительно, прямо сейчас, чтобы рассеять, так сказать, и заодно помочь…
— Хорошо, хорошо, — кротко закивала Светка. — Конечно.
Никита брел в хвосте, пристыженный и порицаемый. Шел и удивлялся: он так долго пытался достучаться до дачников, а Светка явилась, порыдала — и все поверили. Даже Андрей поглядывал на Никиту угрюмо и отчужденно.
— Никто не помнит, что ли, как она Кожебаткина убила? — шепнул Никита, надеясь хоть Андрея перетянуть на свою сторону.
— Я не помню, меня там не было.
Никита остановился как громом пораженный: он видел его там, точно видел… Или это был Пашка? Или Андрей действительно ничего не помнит? Вытравил воспоминания, как другие дачники. Господи, как же с людьми сложно, подумал Никита, а с новыми «соседями» — вообще труба.
Уже был виден особняк, и Никита вдруг понял, что подкинул не самую лучшую идею. Он представил, как распахивается дверь, скатываются с крыльца черные твари и рвут делегацию на куски. А Никиту в благодарность, что привел столько вкусного мяса, съедают последним. Или того хуже: бледные бероевские дети встречают их, слабо и невинно покашливая. Права была Катя, когда говорила, что на Вьюрки навели морок, — неизвестно теперь, чему можно верить, а чему нельзя. Может, Светка чистую правду говорила, а Катя — зверь, а Никита просто тихо спятил…