Мужа Клавдия Ильинична закопала сама. Ну то есть закопала бы, если бы ей позволили остальные дачники, поначалу молча наблюдавшие, как она отковыривает заступом тонкие пластинки глинистой земли. Подошел Яков Семенович, деликатно принял из дрожащих рук председательши плохо ошкуренный черенок и принялся рыть могилу. Клавдия Ильинична стояла рядом, кутаясь в шаль, смотрела на длинный мешок с телом Петухова — обыкновенный, для картошки. Место выбрали хорошее — над Сушкой, река как на ладони.
Пока жгли то, что осталось от пугала, председательша сидела на крыльце, неподвижно уставившись набрякшими от слез глазами на Катю, которую по-прежнему крепко держали.
— Ты… — тянула она, совсем как Витек. — Ты-ы…
Катя молчала. Клавдии Ильиничне пытались объяснить, что не зверь напал на их дом, а деревянное чучело, показывали дергающиеся обрубки. Она не слушала, только качала головой:
— Ты-ы…
Наконец Катю увели. Дачники не очень представляли, что теперь с ней делать. А она смотрела под ноги и молчала, чем нагоняла еще больший страх. Поэтому ее заперли в пустом железном гараже. Катя, кажется, не очень понимала, что происходит и чего от нее хотят. Когда она шагнула внутрь, Андрей налег на дверь, чтобы петли сошлись и можно было повесить замок. Тут Никита Павлов, про которого все забыли, и решил воспользоваться моментом — он прыгнул на Андрея, оттолкнул его и распахнул дверь:
— Давай беги!..
Из гаража не донеслось ни звука, дверь тут же заперли, а Никиту выпроводили на улицу.
Потом все, кроме Степанова с Андреем, добровольно вызвавшихся охранять гараж, отправились хоронить Петухова. А Никита долго еще бродил под забором и выкрикивал, что Катя ни при чем, что звери — это дети Бероевых. А с пугалом, да, погано вышло, но это он, лично он виноват… На душе было паскудно, выпить тянуло со страшной силой. И он, наверное, все-таки ушел бы к себе опустошать последние запасы, если бы не Юки, запоздало примчавшаяся выяснять, что творится на этот раз. Она ходила за Никитой хвостом и кивала, округляя неумело накрашенные глаза:
— Я так и думала…
Неизвестно, что она там думала, но моральную поддержку обеспечивала.
Когда вьюрковцы вернулись с похорон, Никита уже устроил себе наблюдательный пункт у чужого забора: отсюда никто пока не гнал и участок председательши хорошо просматривался. Никита ругал себя за неспособность пойти к председательше и героически спасти свою криворотую принцессу, но с поста не уходил. Юки теперь обеспечивала ближнее наблюдение и прибегала каждые десять минут, чтобы отрапортовать, что ничего не произошло. Это успокаивало. Поэтому задремавший Никита не сразу открыл глаза, услышав в очередной раз ее приближающийся топот.