— Я… — начал Деметрий и замолчал.
— Ты тоже ничего не знаешь, не так ли? — перебил его Рави.
— Ничего. Кроме того, что они, возможно, попытаются выведать у нас какие-то сведения. Но какие?
Несколько мгновений он сомневался. Должен ли он что-то рассказать им, доверить? С одной стороны, они представляли бы тогда мало-мальский интерес для Бельхадада. Но с другой, если они ничего не знают, ничего не могут рассказать и люди Бельхадада это поймут, то, может быть, их участь будет менее суровой? Более милостивой? Он не знал. Он только надеялся избавить их от лишних страданий.
— Над вами издевались? — Собственный голос показался ему чужим и неестественным, а вопрос пустым.
Глаука покачала головой.
Рави устало ответил:
— Мы только ехали. Как и ты. Больше ничего.
— И вам тоже ничего не говорили?
В этот момент в коридоре послышались шаги. Дверь открылась. Вошел мужчина, которого Деметрий до этого не видел, поднял руку и, указав на него, приказал:
— Ты. Пойдем со мной.
— А мы? — спросил Рави.
Мужчина пожал плечами.
— Насладитесь друг другом, пока есть время. У вас его почти не осталось.
Он повел Деметрия вниз по лестнице, потом через внутренний двор, где стояли, скучая от безделья, несколько воинов. На противоположной стороне двора они поднялись по лестнице и вошли в просторное помещение, устеленное коврами. Там были деревянные сундуки, на которых стояли большие масляные лампы, и низкий стол. Возле стола, на груде больших подушек, сидел властелин пустыни Бельхадад.
«Старый человек, — сразу подумал Деметрий. — Могущественный и хитрый». Возможно, на голове у него не было волос. Искусно повязанный вокруг головы белый платок, конец которого через левое ухо спадал на плечо, оставлял открытым только высокий, изборожденный морщинами лоб. Кустистые седые брови, седая борода, длинная белая накидка, воздушные складки которой, казалось, сейчас воспарят и с легкостью поднимут этого тяжелого человека выше всех. Потом Деметрий обратил внимание на жилистые сильные руки, игравшие деревянными бусами и кинжалом, и въедливые темные глаза.
— Можешь стоять или сидеть. Как тебе будет угодно, — сказал Бельхадад. Он говорил на безупречном греческом языке. Его голос звучал так, будто доносился из глубокого подземелья, беспрепятственно проникая сквозь толстые стены крепости.
— Как я могу, грязный и неопрятный после долгого путешествия, сидеть в присутствии князя?
Бельхадад кивнул.
— Действительно, как ты можешь? Да просто садишься своей задницей на ковер. Это же очень легко. Даже римляне должны это уметь. Что такое пыль пустыни? Ничего, если сравнивать ее с мраком в душе.