Пионер, 1951 № 04 (Журнал «Пионер») - страница 17
Л совсем загоревал. Мотор неисправен, шасси сломано. Помощи ждать неоткуда: рации у нас не было.
Грязные, измученные лежим мы с механиком на еловых ветках у костра и горюем: лететь нельзя, самолёт починить нельзя - в селении ни кузни, ии мастерской нет. Как тут быть?
И вот подходит к нам старый тунгус Павел и начинает утешать:
- Я очень люблю вас, воздушных каюров. Люблю самолёты. Моего сына воздушный каюр Водопьянов отвёз учиться на таком самолёте.
Сейчас сын грамотный, большой человек стал! Ты хороший каюр, я тебе помогу. Всю ночь буду работать и сделаю твоему самолёту ногу из чёрной берёзы - крепкое дерево, как железо! Для нарт полозья из него делаем…
Я поблагодарил старика, но, признаться, не поверил, что у него из этой затеи что-нибудь выйдет. Стойку шасси сделать не так-то просто, да и материал для этого нужен специальный.
Но старик стоял на своём. Всю ночь он строгал ножом какой-то кусок дерева, раз десять примерял его к самолёту. И действительно, к утру сделал такую стойку - залюбуешься!
Поставить и укрепить эту стойку не представляло большого труда. Установив её, мы принялись раскачивать самолёт за крыло. Стойка выдержала!
Дотащили мы машину до ровного места, отремонтировали мотор. Теперь всё в порядке, но не хватает масла! По совету того же Павла добавили в бак рыбьего жира и взлетели!
И вот на самолёте с деревянной ногой, с рыбьим жиром вместо масла в баке мы летели сто двадцать километров над чистым морем!… А стойка не сломалась и при посадке!
Вот это-то мне здесь и нравится, - закончил Мазурук. - Крепко любит народ нашего брата - лётчика. Ведь подумать только: в тайге, бог знает в какой глуши, пришёл в посёлок. И вот совсем незнакомые люди, увидев, что «воздушный каюр» вбеде, бросили вое свои дела, пришли на помощь, как говорится, от всего сердца.
Под конец Мазурук с гордостью сообщил мне, что он налетал в этих краях уже около трёхсот семидесяти тысяч километров.
А я ещё недавно считал, что я тут много летал, в то время как за мной было только сто тысяч! Долго и жадно расспрашивал я старого приятеля о его полётах.
Когда по дороге на Северный полюс наши воздушные корабли прилетели на остров Рудольфа, на зимовке нас ждала тёплая встреча.
Зимовщики украсили свой дом флагами, а у входа поставили огромную белую медведицу. Она была подпоясана красным кушаком, в лапах держала поднос с хлебом и солью, а на шее у неё висел большой ключ с надписью: «Ключ от полюса».
Эта шутка имела особый смысл: первые исследователи Арктики не встречали там почти никаких живых существ, кроме белых медведей, и поэтому «почтительно» называли их «хозяевами».