«Впустите!» — орал прохожий, метивший камнем в створки бронированного стекла на трехслойном окне. В радиусе полукилометра башня-маяк была оцеплена «колючим» забором и мостом. По идее, башенная стража должна была помешать ему проскользнуть к маяку, пресекая всякие поползновения.
— Не утруждайтесь, офицер — проговорил канцлер, но тот только и рад стараться. «Небось за расположение и письмишко».
Двери открылись, но прохожий войти отказался, остановившись перед опущенным мостом.
— Опять ты? — переспросил канцлер сам себя. — Полагаю, вы знакомы с уставом… — обратился он к офицеру.
— Вы не готовы понять! — прокричал человек. — Вся разница между мной и тобой в том…
— Закрыть ему рот? — спросил офицер стражи выжидающе. — Я имею полномочия на арест.
— Пускай говорят людские голоса — церемониально сказал канцлер, давя на брови и пытаясь унять боль.
— Вы лжете и открыто воруете, обдирая нищих до последней нитки, но у вас печать и символ империи, вас величают Верховным Канцлером, а я простой оборванец, поэтому меня именуют преступником.
— Что с ним делать?
— С кем? — уже забыв о влажном противном запахе спросил канцлер.
— С ним.
— Пускай идет.
— Вы уже боитесь, дрожите в своих тряпичных коленях! — кричал человек, пока его схватив под руки не выволокли за пределы ограждения.
«И где вы были ранее?» — пробурчал верховный канцлер и вернулся назад к себе в кабинет. Закрывшись на засов, он запалил фитиль ароматных свеч и разлегся в мягком кресле.
Врачи говорили ему, что нельзя пользоваться таким креслом, что дух его слаб, но канцлер и жил на одном только духе. Только дух и протискивал кровь в вены, и гнал ее по старым костям, еще не столь старого тела.
Он повернул взгляд на стол с папками, в которых хранились имена участников процессов.
Покрытый желтым сукном, и сейчас пустой — второй судья как всегда опаздывает. Наверняка загулял.
Посмотрел на портрет отца — известного адвоката, гордо стоявшего в черном фраке высоко подняв лысину и держа в левой руке бокал, а в правой сложенный плащ с лиловой нашивкой в форме фамильного герба — «закон и есть сила» — гласил знак в виде скрещенного молота с пером.
Навалив кипы исков, верховный канцлер отмел их в сторону, и положил перед собой письмо.
Тщательно проверив на наличие повреждений или следов вскрытия, он послюнявил палец и попробовал на вкус бумагу — сладковатая, оригинал. Порвал восковую печать и начал читать содержимое.
Согласно ему на безымянном острове, где проживают наемники произошел очередной раскол братства. И один из их представителей сейчас направляется сюда. Как считает увидавшая между скал катер стража — это и есть тот наемник. Следов не замечено, впрочем, и любых вещей, свидетельствующих о его присутствии.