— Разверни! Куда!..
— Обнародуй!
Всем было интересно, что в свертке.
Мезенцев начал разворачивать и вытащил из свертка с полным недоумением собственное пальто. Недоумение было столь велико, что даже Вася перестал быть Васей.
— Примерь. — Рюрик с невозмутимым видом заставил парализованного Васю надеть пальто. — Впору, — сказал Рюрик. — Он был стройней рапиры гибкой. Завернуть или так пойдешь?
Даже находчивый Мезенцев не знал, что ответить. Пробормотал:
— Киндермат.
Лаймон Арвидович снова вытащил из кармана часы:
— Они ему все-таки ударили. Лошадь думает об одном, а всадник о другом.
Хозяйка книжной Лавки Вера Игнатьевна Ковалевская, которая присутствовала в зале, громко смеялась. Она ведь тоже знает московских поэтов и прозаиков. Многих, как говорится, с их литературного детства. И вот такие веселые встречи, как эта, были возвратом в прошлое, пусть и несытое и неблагоустроенное, но счастливое. А может, и самообманом, кто его разберет.
В какой-то момент, именно когда Вася Мезенцев стоял на сцене в собственном пальто, Артем Йорданов ощутил, что ему жестко сидеть, что кресло сделалось тесным. Подвигался, чтобы устроиться иначе. Рядом сидели Тамара и Геля.
Артем устал. В последнее время мучило странное и необъяснимое желание: надо было победить в себе писателя, чтобы стать писателем. Родилось убеждение в один день, сразу. Никаких объяснений не было. Ничего не предшествовало. Вдруг понял, как всю жизнь мельчил, сомневался, жалел что-либо в себе отрицать, боялся, потому что все было накопленным, приобретенным тягостным и продолжительным трудом. Из этого складывался успех, обеспеченное литературное счастье. Его имя.
Он снимал копии с самого себя. Упрощенные от повторения. В новом романе, над которым начал работать, стремился уйти от самого себя, от всего консервированного, охлажденного, заранее приготовленного, чуть ли не отдающего устойчивым запахом склада. Уйти от своего скучного однородного счастья.
На сцене появились артисты эстрады с маленькими обезьянами и очень серьезным вороном. Ворон вполне удачно высказывал критические замечания в адрес поведения обезьян, покачивал тяжелым клювом. Ворону дали вытащить билетик из ящика, объявили настоящий приз. Его выиграл Глеб Оскарович Пытель. Это был жареный гусь. Вручил гуся, конечно, парикмахер — по-прежнему единственный член президиума. Потом показали фильм, составленный из отрывков популярных зарубежных кинокартин, но озвученных текстом на злобу дня. Нелепо, но забавно.
Вася Мезенцев, вновь сдавая в гардероб пальто, дал гардеробщикам рубль и попросил, чтобы, когда будет получать свое пальто Рюрик, гардеробщики вручили бы ему на чай этот рубль. Желательно при свидетелях.