Гардеробщики сказали, что все исполнят в точности: они не первый год при литературе, как не первый год на забавных вечерах сидит один за всех в президиуме парикмахер.
…Боль прошла по телу и остановилась в кончиках пальцев левой руки. Артем изменил позу. Правой рукой незаметно под пиджаком сквозь рубашку потер грудь. Артем старался дышать глубоко и спокойно. Все пройдет. Все ерунда. Бывало уже так. Совсем недавно в Тарусе вот было. Он как раз сидел в кабинете Паустовского над документами, которые ему предоставила вдова писателя Татьяна Алексеевна, и смотрел на небольшой сад за окном, на дорогу из Тарусы в Серпухов. В саду были яблони, нагруженные снегом, легким синим морозом. Была тишина, и тот чистый цвет, и то чистое неугасающее состояние, которое любил Паустовский и которое любил Йорданов в последнее время. За этим состоянием он тогда и приехал — подтвердить его в себе и укрепить. Приехал за чистотой и светом.
Здесь в Тарусе пятнадцать лет тому назад с Паустовским прощались жители города. Присутствовало большинство учеников. Место на кладбище, по просьбе Татьяны Алексеевны, тоже выбрали ученики, над рекой Таруской.
Лева Кривенко потом сказал, что Паустовский постоянно напоминает о том, что за чужой счет в литературе жить нельзя. Юрий Бондарев отмечал, что у Паустовского была чистейшая позиция художника. Трифонов как бы добавил к словам Бондарева, что Паустовский помог не только в построении фраз, в умении сделать концовку или построить сюжет, а помог понять, построить жизнь, судьбу. Владимир Тендряков вообще рассказал случай, имевший место на одном из семинаров, на котором Артем тоже был. Разбирался рассказ о продавщице и о покупателе, об их нежной любви. Рассказ давал повод резкой критике, и все, в том числе и Артем, с молодым азартом набросились на автора, своего же товарища. Не стесняясь в выражениях. Да, именно так и было. И не замечали, что резкость, которую искренне приняли за принципиальность, переросла в довольно грубые нападки. И вдруг Константин Георгиевич — он обычно бывал не только вежливым, но и на редкость бережливым в обращении с людьми — гневно взорвался. Да, именно гневно, Володя Тендряков точен, вспоминая это, Паустовский говорил, что на свете нет ничего более важного и значительного, чем человеческое достоинство.
Артем приехал в Тарусу и за своим человеческим достоинством, кажется утраченным.
Гнев Паустовского на том семинаре кончился настоящим ультиматумом:
— Кто не согласен со мной, пусть выйдет и никогда больше не переступит порог семинара!