Николай Николаевич, насквозь видевший поползновения поэтически настроенного протеже великой княгини, решил прервать их в самом истоке. Он сухо напомнил Тютчеву, что имение Троицкое под Москвой, где будущий литератор провел свои детские годы, некогда принадлежало печально известной помещице Салтыковой и что свои первые шаги известный российский поэт совершил по тем самым дорожкам, которые в свое время были залиты кровью десятков, если не сотен крепостных девушек.
— Полагаю, взросление в таком месте не может не наложить отпечатка? — ядовито улыбнулся в конце своей краткой речи Муравьев. — Легко ли вы спите, Федор Иванович? Тени по ночам не тревожат? И да, вот еще что!.. Дед ваш Николай Андреевич, говорят, неспроста выкупил это имение. В молодости своей он ведь знаком был с Дарьей Салтыковой? И даже поговаривают, что не только знаком… Уж не от ревности ли изуверка девушек своих так страшно губила? Быть может, он ей поводов слишком много давал?.. Вы как, Федор Иванович? С дедом в этом отношении схожи? Или у вас иные устремления?
Тютчев молча поднялся с кресла и направился к выходу. С дочками он не попрощался.
— Поэты! — воскликнул генерал Муравьев, разводя руками. — Тонкие существа.
Он посмотрел с улыбкой на Катю, гадая, как теперь объяснить ей свое поведение, но объяснять не надо было ничего. Екатерина Ивановна практически не слушала его разговора с Тютчевым. Отсутствие Невельского неожиданно уязвило ее до такой степени, что она, сама этому удивляясь, едва сдерживалась, чтобы не расплакаться от обиды на совершенно незнакомого, но так открыто пренебрегшего ею человека.
Пока удивленная Катя осваивалась в новом для нее мире сердечных неурядиц, ее дядюшка удалился со старым товарищем в укромный уголок, чтобы обсудить важную новость. Перед самым приемом Владимир Николаевич заезжал по своим давним делам в Генеральный штаб, где под большим секретом ему тихонько шепнули о планах еще одной экспедиции на отдаленный восток. В отличие от похода Невельского, подготовка этого предприятия велась без участия флота — исключительно силами военного ведомства.
— Понятно, — сухо кивнул Муравьев. — Александр Иванович надумал сказать свое слово… Ну, разумеется… Куда уж тут без военного министра? А кто возглавит?
— Подполковник Агте. Он бывал уже в тех местах.
В самом начале сороковых военный топограф Николай Христианович Агте занимался исследованиями вдоль предполагаемой китайской границы в Забайкалье. Потом он работал в специальной комиссии по возобновлению пограничных знаков между Россией и Норвегией. Двух этих фактов хватило Муравьеву и Зарину чтобы понять замысел светлейшего князя Чернышева. Экспедиция под командованием Агте, несомненно, задумывалась как средство к немедленному определению границы с Китаем восточнее Забайкалья. В случае успеха этого предприятия все вековые неясности по вопросу принадлежности земель в бассейне реки Амур были бы исчерпаны, и Китайской империи Цин отходили бы те самые обширные территории, куда намеревался вести свое судно капитан-лейтенант Невельской, а следовательно, и надобность в его походе сама собой отпадала.