— Вот оно, значит, как решили ответить, — задумчиво качал головой Муравьев. — Хитро… Коли не могут остановить — упредить хотят. Не мытьем, так катаньем. Вот ведь вцепились они в этот пирожок.
— Кто вцепился? — бесхитростно спросил Зарин.
— Известно кто. Российско-Американская компания да Карл Васильевич Нессельроде. Понимают, что времени у них совсем не осталось. И ведь надо же — китайцам готовы все это отдать, лишь бы не своим. Понимают, что при маньчжурах-то воровать им сподручней — не в силе нынче Китай. А с нами не забалуешь… Нет, брат, надобно теперь непременно их опередить. Там ведь и британцы уже рот разевают. Моргнуть не успеем — откусят чего-нибудь. Спешить надо.
— Так и без того ведь спешим, Николай Николаевич. Невельской вон сам в Гельсингфорс помчался.
— Сильнее, брат, надо спешить. Иначе все потеряем. Наша с тобой судьба теперь тоже там решается — на отдаленном востоке.
Забыв о приеме и о гостях, товарищи до самого вечера продолжали свой разговор и в конце концов сошлись на том, что ответ Нессельроде и Чернышева в виде подготовки новой экспедиции не может не повлиять на осторожного Меншикова, от которого целиком зависела скорость постройки судна в Финляндии. Оставалось только дождаться его хода.
Реакция морского министра последовала незамедлительно. Поняв, что равновесие между Перовским и Нессельроде нарушено в пользу последнего, он срочно отозвал Невельского из Гельсингфорса и потребовал от него самоличного составления проекта инструкции для похода. Осмотрительному и встревоженному, как брошенные весной зайчата, Меншикову требовались гарантии. В случае победы партии Нессельроде и заключения нового пограничного договора с китайцами у него, несмотря на участие в предприятии Невельского, оставалось то оправдание, что инструкция исходила не из его штаба, а была составлена самим строптивым офицером. Невельскому надлежало официально отдать приказы себе самому.
Не желая брать на себя всей гигантской ответственности, капитан-лейтенант указал в проекте инструкции среди прочих распоряжений, якобы исходящих от морского министра, исследование лимана реки Амур и ее устья, однако хитроумный, как Одиссей, Меншиков преспокойно вычеркнул эту строку и заменил ее словами: «Осмотреть юго-восточный берег Охотского моря между теми местами, которые были определены или усмотрены прежними мореплавателями». Что конкретно означала сия добавка, наверняка было невдомек и самому Александру Сергеевичу, однако он твердо знал, что за нее в случае крайней оплошности в Петропавловскую крепость его не потащат. Дабы застраховать себя еще надежнее, он потребовал от Невельского письма с дороги — скажем, из бразильского Рио-де-Жанейро, в каковом письме командиру надлежало указать, что, невзирая на отсутствие приказа, он намерен своей и только своей волей идти в Амурский лиман и произвести там все необходимые изыскания.