— Вот отчего это так бывает, — говорил один офицер другому, — что какая-нибудь особа, хоть и одета как все остальные, и красотою подруг своих не превосходит, но вот умеет взглянуть как-то по-своему — и, вы знаете, невольно волнуешься? Платья у них у всех вроде одинаковые, прически тоже… Непонятно.
Взаимный интерес офицеров и девушек был самым бесцеремонным образом попран, когда на площадь с Панте-леймоновской улицы вдруг стали въезжать возы с яблоками. Рядовой лейб-гвардии Егерского полка, стоявший в охранении, бросился наперерез головной телеге и схватил лошадь под уздцы.
— Куда?! — закричал он так зычно, что тощая перепуганная кобылка слегка даже присела на задние ноги.
У входа на площадь завертелась неразбериха, ругань и черт знает что, осложняемое к тому же подходом сводной роты кадет и гардемаринов Морского корпуса. Часовой кричал на возниц, те жалобно кричали в ответ, кадеты смеялись, девушки в саду выглядывали из-за своих вееров, яблоки на возах благоухали, солнце сияло на куполах Спасо-Преображенского собора, и все эти люди, лошади, яблоки и купола, напоенные жизнью, сливались на площади в один радостный и кипящий божий мир. В Петербурге наступал праздник Преображения.
Поняв, что развернуть возы уже не удастся, подоспевший на шум обер-офицер Егерского полка отдал команду пропустить их вперед, чтобы они миновали Преображенскую площадь по Басковой улице.
— Направо сворачивай за садом! Сразу направо! На площадь не лезь!
Телеги двинулись наконец с места, втягиваясь в переулок и направляясь к манежу в полковом дворе Артиллерийской бригады. Там им тоже велено было не задерживаться, дабы не загораживать проезд, и через пять минут яблочный обоз благополучно въехал на просторный плац для строевых учений.
— Вот здесь, дура, и стой! — приказал выделенный им в сопровождение верховой кирасир. — Никуда отсюда не рыпайся.
Породистый гнедой его жеребец уже захрустел мокрыми после ночного дождя яблоками с одного из возов, а притихшие деревенские лошадки с робостью поглядывали на его короткую, по-военному стриженную гриву, на сверкающую дорогую упряжь и роскошное, невиданное ими доселе седло.
Ни торговать на артиллерийском плацу, ни уехать с него крестьяне теперь не могли. К началу праздничной службы в Спасо-Преображенском соборе ожидалось прибытие великого князя Константина Николаевича, поэтому все подъезды к площади были перекрыты.
Сводная рота Морского корпуса явилась на Преображенскую площадь как раз для того, чтобы приветствовать будущего шефа Российского флота. Собирали ее из тех, кто в учебном году проштрафился и, не попав на корабли летней практики, оказался под рукой. Поэтому рост у кадет и гардемаринов был самый разнообразный. Пожилой офицер, назначенный им в сопровождение, немало помучился, пока выстраивал их на Фонтанке.