Рыжий не хочет его знать, но уже знает, возможно, лучше, чем все вокруг. И не понимает, как это произошло.
Он поднимает голову и сверлит взглядом входную дверь.
Рыжий не хочет его знать. Хочет, чтоб он исчез. Хочет ту хрень из «Людей в чёрном», чтоб на счёт раз-два-три забыть всё-превсё, и снова стать нормальным, к чёртовой матери, человеком, который сможет послать происходящее к хуям, сжечь этот мост и шагать вперёд — или идти на дно.
Но у него нет этой хрени из «Людей в чёрном». У него нет ни фига даже приблизительно похожего.
Поэтому Рыжий отталкивается от диванной спинки, несколько секунд стоит, сжимая пальцы в кулак, и молча идёт в прихожую. Останавливается у самой двери. Думает: не нужно. Не делай этого.
А потом протягивает руку и с тихим щелчком запирает входной замок.
Название звезды: Надус II. Перевод с арабского: второй узел петли.
Готовка всегда успокаивает его.
То, что мать называет трудолюбием, для Рыжего — отличный способ отвлечься. Нож в руках послушнее, когда работаешь им бездумно — эта мысль иногда становится пугающей, потому что иногда случается представлять, как сложилась бы его жизнь, если бы в нём были задатки какого-нибудь садиста или маньяка. Рыжий с лёгким холодом в сердце представляет, как выходит на ночную охоту, чтобы прирезать одного или двух бездомных, бросить их истекать кровью на грязных картонках. Хорошо, что в нём этого нет. Кого-то это может удивить, но Рыжий не из тех ребят, которые попадают в сводку криминальных новостей.
Ножи на этой кухне — как на подбор. С крепкой, тяжёлой ручкой и таким же крепким, уверенным лезвием. В подставке их семь — все разного размера. Для мяса, для хлеба, для рыбы, для масла…
Нахуя ему столько ножей, если он даже готовить не умеет? — крутится в голове дурацкая мысль, пока Рыжий открывает верхний ящик около вытяжки и достаёт салатную миску.
Нахуя ему столько продуктов, если мусорник забит упаковками от лапши быстрого приготовления и коробками ресторанной доставки? — крутится в голове, пока Рыжий моет огурцы и в несколько движений снимает свежую шкурку.
Он думает о чём угодно, чтобы не думать о том, почему он остался здесь. Он думает, почему в студии, прямо у кровати, до сих пор стоят аккуратной башней четыре картонных ящика, как будто у мажорчика никак руки не доходят распаковать их. Как будто он на днях переехал, а не жил здесь как минимум полгода. Думает: почему здесь так пусто?
Кровать, диван, телевизор. Прикроватная тумбочка, книжный шкаф, ночник. Студия будто неживая — ни одного ебучего цветка в горшке, ни одной фотографии, ни одного намёка на то, что у человека, живущего здесь, есть семья. Есть кто-то ещё, кроме него самого. Рыжий не спец, но что-то подсказывает ему, что это не хороший знак.