- Ну, уж то-то был ты богатырь - Илья Муромец - в ту пору! Как сейчас, тебя помню тогдашнего. Ох, время, время!
Невский погрузился в раздумье.
Некоторое время ехали молча. Еловый лес - сырой, тёмный, с космами зелёного мха на деревьях - был, как погреб…
Слышалось посапывание лошадей. Глухой топот копыт. Позвякивание сбруи…
И снова заговорил Невский:
- Нет, Гриша, твоя битва не мечевая! Твоя битва - со смертью. Ты врач, целитель. Такого где мне сыскать? Нет, я уж тебя поберегу!
Он лукаво прищурился на юношу и не без намёка проговорил, подражая ребячьему голосу:
- Я с тобой хочу!
…Александр с Настасьиным и четверо телохранителей ехали гуськом - один вслед другому. Вдруг откуда-то с дерева с шумом низринулась метко брошенная петля, и в следующее мгновение один из воинов, сорванный ею с седла, уже лежал навзничь.
Тут и Александр узнал предводителя лесных жителей.
В лесу раздался разбойничий посвист.
Настасьин выхватил меч. Охрана мигом нацелилась стрелами в чью-то ногу в лапте, видневшуюся на суку.
Лишь один Ярославич остался спокоен. Он даже и руку не оторвал от повода. Он только взглядом рассерженного хозяина повёл по деревьям, и: вот громоподобный голос его, заглушавший бурю битв и шум. новгородского веча, зычно прокатился по бору:
- Эй! Кто там озорует? Полно!
На миг всё смолкло. А затем могучий седой бородач в помятом татарском шлеме вышел на дорогу. Сильной рукой, обнажённой по локоть, он схватил под уздцы княжеского коня.
- Во-но!… - предостерегающе зыкнул на него Александр.
Тот выпустил повод, вгляделся в лицо всадника и хотел упасть на колени. Невский удержал его.
- Осударь? Олександр Ярославич? Прости! - проговорил старик.
- Не надо, не называй меня так. Зови Александр Фёдорович. Будто боярин я.
- Понял, осударь… - И тотчас же исправился: - Понял, Александр Фёдорович.
Тут и Александр узнал предводителя лесных жителей.
- Да это никак Мирон? Мирон Фёдорович? - воскликнул он изумлённо.
Мирон отвечал с какой-то торжественной скорбью:
- И звали и величали - и Мирон и Фёдорович! А ныне Гасилой кличут. Теперь стал Гасило, как принялся татар проклятых вот этим самым гасить! У нас попросту, по-хрестьянски, это орудие гасилом зовут.
На правой руке Мирона висел на сыромятном ремне тяжёлый, с шипами железный шар.
- Кистень, - сказал. Невский, - вещь в бою добрая! Но я.ведь тебя пахарем добрым в давние годы знавал. Видно, большая же беда над тобою стряслась, коли с земли, с пашни, тебя сорвала?
- Ох, князь, и не говори! - глухо и словно бы сквозь рыдание вырвалось у старика.
Глава третья
Невского поразило, что в лесном стане народных мстителей - «гасиловцев», как сами себя они называли, - не было никаких землянок, а были крепкие, с двухскатной крышей, из бревен рубленные настоящие избы.