– От чего она так заболела? – бесцветным голосом спросила Арабелла, сжимая бледную руку пострадавшей.
– Я не хотела тебе говорить, но…придется. Уэнег Хатун была любовницей Абдул – Рашида. Любовь, которую они питали друг к другу, казалась всем прекрасной сказкой. Но Ихтидаль Султан, обуреваемая слепой ревностью, потребовала султана отказаться от своей наложницы, грозя тем, что она убьет себя. Ее сын – принц Мухаммед[28] остался единственной связей между султаншей и владыкой.
– Но, я не понимаю, причем здесь Уэнег?
– Она не смогла пережить того, что государь забыл ее. Девушка отправилась на озеро, под предлогом сказав, что хочет подышать свежим воздухом. Но султанский привратник, заподозривший что-то неладное, отправился вслед за ней. Но было слишком поздно. Женщина уже опустилась в воду. Слуга вынес ее на берег и попытался привести в чувства. В гареме бедняжку согрели и положили в спальню одной из гедзе[29]. Но дама открыто высказала свое неодобрение по поводу того, что в ее покоях лежит больная девчонка, и слабая Хатун вновь заняла скромную койку в своей крохотной комнатушке, где была предоставлена самой себе. Через несколько дней ее состояние немного улучшилось, и Абдул – Рашид, вновь поссорившись с Ихтидаль Султан, приказал бывшей фаворитке прийти к нему на ночь. Несмотря на сильный жар и озноб, Уэнег повиновалась. Но в покоях владыки ей стало совсем худо. Несчастная упала в обморок прямо перед султаном. Государь приказал поместить ее в свободной комнате в резиденции валиде-султан. Такой опочивальней стали покои горничных Ферие Султан. Но за больной никто не заботился. Она уже две недели прикована к постели. Ничего не ест, не пьет. Еще немного, и Уэнег окончательно ослабеет.
– Я не оставлю ее здесь одну, – пылко проговорила дочь герцога: – Я сделаю все, лишь бы только девочка встала на ноги. Чешмирах, позови лекарку. Пусть немедленно придет, – распорядилась Арабелла, опуская на лоб наложницы влажную ткань.
– Если бы я могла, Арабелла…. Но это невозможно. Ихтидаль Султан приказала врачам не приближаться к больной, опасаясь, что выздоровевшая Хатун вновь отберет у нее возлюбленного. Да, я понимаю, что матерью наследника движет женская ревность, но, как бы то ни было, она остается султаншей, нашей госпожой, которой мы должны беспрекословно подчиняться, – пожала плечами Чешмирах.
– Лекарки боятся…. Да? Тогда, если причина только в этом, подкупи этих трусливых старух. Дай им золотые монеты. За такую награду, я уверенна, они станут выполнять свой обязательный долг, – молодая женщина, порывшись во внутреннем кармане платья, достала мешочек с золотом: – Дай это самой лучшей врачихе, которая сможет вылечить даже самую страшную болезнь, – тихо, почти беззвучно пролепетала Арабелла, наблюдая за строгим лицом Чешмирах.