– Как считаешь – без русской не обошлось?
В голосе Паука звучала издевка. Фалько дотронулся до повязки и пожал плечами. От этого движения заломило шею и спину и припомнился прыжок из окна.
– Может, и не обошлось. Не исключаю, что она это все и организовала.
Паук негромко присвистнул сквозь зубы.
– Какого же маху ты с ней дал тогда… Ну и ну…
Фалько промолчал. Он смотрел на огни порта и прикидывал дальнейшие действия. Нужно было время, чтобы успокоиться и все обдумать.
– Ну, а с этим… с офицером что? – спросил Паук. – Сумел уйти?
– Понятия не имею.
– Вот же он влип-то, а? Стрельба, беготня, весь этот кавардак… По головке не погладят за такое…
– Это его дело, – досадливо сморщившись, сказал Фалько. – У меня своих по горло.
– Да еще бы, черт возьми… Я понимаю. План твой псу под хвост.
Фалько взял в рот сигарету.
– Похоже на то.
– Интересно, что скажут в Саламанке.
– Самому интересно.
Укрывшись среди простынь, спрятав в ладонях огонек, Фалько прикурил. И закашлялся, когда дым проник в раздраженные легкие.
– Ты бы поберег здоровье, – засмеялся в темноте Паук. – Курить, говорят, вредно.
Фалько провел ночь у Мойры Николаос, потому что отелю не доверял – там его могли прищучить и красные, и международная полиция. Но в комнатке, которую Мойра ему предоставила, предварительно промыв и смазав йодом его порез, он почти не спал. Коротал время в компании бутылки коньяка, в прошлый раз так и не тронутого моряками, курил одну сигарету за другой, держа под рукой пистолет и саквояж с деньгами.
Пепельный свет падал на усталое, небритое лицо Фалько, который у окна смотрел на серую поверхность моря, где на горизонте уже мало-помалу начинала проступать темная линия испанского побережья. В этот час неизменно посещали его только безотрадные воспоминания – унылые причалы, железнодорожные станции, перестук колес у тонущих в тумане перронов, мокрые от дождя шоссе и грохот приклада об пол в тот миг, когда пограничники проверяют фальшивые документы. Неуверенность, опасения… Порой даже страх.
А потом провал делает все совершенно невыносимым.
Он подумал об адмирале, и сейчас же занимающийся день стал еще серей и угрюмей.
Лишь когда первые лучи позолотили далекий берег, Фалько оторвался от окна и пошел в гостевую ванную. Мойра сохранила там все туалетные принадлежности покойного мужа, так что можно было вымыться и выбрить квадратный подбородок, покрытый синеватой щетиной. Фалько зачесал назад блестящие черные волосы и долго рассматривал в зеркале обведенные кругами глаза. Ни одна женщина не назвала бы меня в это утро красавчиком, подумалось ему. Да уж, случались в моей жизни рассветы повеселее. Потом Фалько сменил повязку, надел сорочку, завязал галстук. И через минуту был готов к выходу.