Подождав минут пять в просторной, устланной коврами прихожей, он следом за старой горничной-мавританкой зашагал по длинному коридору на террасу. Жилище производило обманчивое впечатление – то, что снаружи казалось еще одной неказистой частицей убогой и пестрой топографии верхнего города, внутри оказалось поместительными, дорого обставленными покоями, где вдоль стен стояли шкафы с английскими, французскими, испанскими книгами, а в простенках висели хорошие картины.
– Не верю глазам своим, – прозвучал в этот миг женский голос.
В гамаке полусидела хозяйка, которую защищала от левантинца увитая бугенвиллеями стена из камня и тростника. Рядом покачивались еще два пустых гамака и стоял столик с бутылками и сигаретами. С террасы, уставленной по периметру горшками с геранями, открывался великолепный вид на море и на другой берег залива, уже тронутый золотистой предзакатной дымкой. На соседних террасах ветер неистово трепал вывешенное на веревках белье.
Фалько улыбнулся:
– Давно не виделись.
– Слишком давно. Чертов плут. Мерзкий прощелыга.
Фалько подошел и склонился к протянутой ему руке – очень смуглой, с мавританскими перстнями на пальцах и мягко позванивающими серебряными браслетами на запястье. Длинные выхоленные ногти покрывал красный лак. Собранные в конский хвост волосы были цвета темной меди. Черные, очень живые глаза – сильно подведены. Лицо, еще хранившее следы былой красоты, по скулам покрывала татуировка.
– Садись скорей. И расскажи, кой черт занес тебя в Танжер.
Она показала левой – единственной своей – рукой на гамак. Обрубленная по локоть правая пряталась в рукаве просторного одеяния из лилового шелка. Ноги были босы, и ногти на них выкрашены в тот же цвет, что и на руке, и на лодыжках тоже блестели серебряные браслеты.
Фалько повиновался.
– Тебя хотел повидать, – сказал он. – Соскучился.
– Врать-то не надо, – в ее голосе появилась легкая хрипотца. – Сто лет глаз не казал.
– Это не так, – с благонравным видом ответил Фалько. – Я тебе из Афин открытку послал.
– Из Бейрута, глупый! Я ее вклеила в альбом. А с тех пор прошло уже почти два года.
– Полтора.
– Два! – Она показала на столик и спросила: – Хочешь чего-нибудь? Я пью абсент.
– Я тогда тоже.
– С сахаром?
– Ну конечно.
Она показала свой бокал, где было на полпальца зеленоватой жидкости:
– А я теперь пью чистый. По-мужски.
Фалько изобразил на лице покорность и смирение.
– Мне все же добавь воды. Я недостаточно мужествен.
Женщина рассмеялась:
– Рассказывай…
– Эх, если бы я тебе рассказал…
– Расскажешь. Куда ты денешься?
Она взяла стакан и графин, положила кусочек сахару в ложку и по каплям принялась вливать воду. И Фалько, наблюдая, как медленно мутнеет влага, подумал, что эта необыкновенная женщина, сколько бы лет ни прошло, остается прежней. Утонченной, независимой и уверенной в себе.