— Постойте, ребята, ещё в окна попадёте! — Я притащил лестницу от сарая и полез. Вот, думаю, и голубя спасу и окна сохраню. Ведь не все метко кидаются.
Приставил к стене лестницу. Высоченная. Добрался до последней ступеньки. Ещё чуть — и достану. Голубь сидит, ждёт меня. Подскакиваю, тянусь, никак не дотянусь.
Ребята смеются, подбадривают. Держат внизу лестницу. Я подпрыгиваю.
А снизу вдруг директорским голосом:
— Это что такое?!
Ребята — кто куда. Лестница как поедет вниз по стене. Я вместе с ней и ухнул. И прямо на директора, вышедшего на крыльцо проверить, что за шум.
Так на него и засел. И вцепился с испугу прямо в его кудри пятернями, как репей…
Ну и в тот же день заседание педагогического совета. О поведении Берёзкина. Есть предложения исключить как злостного хулигана. Уронил лестницу на директора. Засел верхом, устроив посмешище…
Честное слово, он же сам лестницу уронил, спугнув державших её ребят. И вовсе я не хотел засесть на него верхом, не маленький, я на настоящих конях ездил.
Сколько ни оправдывался, только подбрасывал солому в огонь.
И если бы Глафира Ефимовна не вступилась, быть бы мне исключённому.
Много таких случаев было. А однажды такое чудо-юдо получилось. Шли мы по какой-то тихой улице, не помню, по какому делу. Улица самая обыкновенная. Дом, забор, снова дом и снова длиннющий, высоченный забор, утыканный сверху гвоздями.
Шли и, конечно, во все щёлки заглядывали: интересно, что за такими заборами? За высоченными?
Представьте, ничего хорошего — бурьян да крапива. Зачем крапиву огораживать? Чтобы прохожих не жгла?
И вдруг за одним забором красуются цветы.
— Ой, как я люблю флоксы! — воскликнула Оля.
— А вот, Берёзкин, и не достанешь! Здесь не такие заборы, как у вас в деревне! — подзуживают ребята.
А надо сказать, я только что хвалился умением лазить по садам.
Что мне забор, что гвозди! Сейчас накину на гвоздик пиджачок, он крепкий, из чертовой кожи, а сам, разувшись, как кошка, босыми ногами — раз-раз, и готово.
Вот они, цветы, вот мои цепкие руки. Наломал каких-то белых и красных — большущий веник. И обратно. И вдруг за спиной — шум, голоса… Поторопился я и как-то так неловко перемахнул, что спиной проехался по забору. И тут же почуял, как кто-то железной хваткой сцапал меня за шиворот. И я повис между небом и землёй.
Вишу, болтаю ногами, размахиваю букетом. И ни туда ни сюда. И вверх меня не тянут и вниз не спускают.
А ребята, вместо того чтобы помочь, так и покатились со смеху по траве. Даже Оля уткнулась лицом в ладони — никак не переборет смех.
Оказывается, это здоровущий гвоздь меня поймал за шиворот. Зацепилась за него тесёмка-вешалка моей домотканой рубашки. Мордовская ткань крепка, а тесёмки из неё быка удержат. Вот и вишу на заборе с букетом цветов.