— Странно… — проговорил врач, размышляя над моими словами. — С одной стороны, вы вроде за каждого человека вполне душой болеете, а с другой… Готовы пожертвовать теми, кого оборотень погрызет, ради целесообразности, ради того, что общий процент преступности будет ниже. Неужели вам страх нужен? Нужно, чтобы над всей округой вечный ужас висел? Страх — он на том порядок наводит, что всю мерзость вглубь загоняет. А стоит ему исчезнуть — и вся она с еще большей силой наружу попрет. Не вяжется все это. Сложный вы человек.
— Никакой я не сложный, — скривился я. — Вот он, весь перед вами, как на ладони. И не болею я душой за каждого человека. Страх ли, не страх ли — я порядка хочу. Это уже вопрос необходимости, о котором вы думать не желаете. А вот если бы вы считались с грубой реальностью, то поняли бы, что и страх нам до поры нужен. Он — как обручи, бочку стягивающие. Хоть страхом, но приучить людей сидеть тихо. А потом, по ходу дела — обруч за обручем тихонько убирать, по мере отпадания их надобности: сперва оборотня, потом еще кого, и так уже к новому порядку прийти. Лес рубят — щепки летят.
— Всякая щепка тоже жить хочет, — тихо заметил врач.
— А не всякой это дозволяется, — бросил я. — Вон, сколько мы врагов революции, шпионов всяких, диверсантов и предателей в расход пустили. И ведь правильно пустили, так?
— Правильно, — согласился врач.
— Вот именно, правильно. Но если б вам лично велели расстрел в исполнение привести — легко ли вам было бы живого человека шлепнуть?
Врач резко остановился и повернулся ко мне.
— Вы что, меня провоцируете?
— При чем тут это? — я развел руками. — Я только о том, что, может, я об этих пацанах хлопочу, чтоб все они по собственной дури в северных широтах не сгинули, а влились в ряды строителей. Лучше одно-два предупредительных убийства, чтоб одернуть и на место посадить, чем…
— Не знаю, не знаю, — покачал головой врач. — Вроде по пунктам вы все правильно излагаете, а путаница в итоге выходит большая. Да и к месту ли все это? Мы уже к Митрохину подходим, где ваш вурдалак уже повязан и вот-вот свою смерть примет. На том ваш страх и кончится, опора надежд ваших.
— Неужели, по-вашему, они правильного человека поймали? — усмехнулся я. — Никакой инвалид не сумел бы драпать от меня так, как та тварь драпала.
— Откуда ж у этого инвалида огнестрельное ранение?
— Вот нам и надо выяснить, откуда.
Мы вошли в деревню. Искать дом инвалида и не нужно было — перед ним возбужденная толпа гудела и внутри тоже какая-то суматоха вершилась, факт. Ко мне зареванная женщина кинулась: