Если в телефонной будке вдруг привидится
вам некто,
Не знающий, что делать с подаренной монетой…
Когда он закрыл дверь-гармошку, под потолком будки приглашающе загорелась лампочка, но он был вынужден присесть на низкую полочку под автоматом, дожидаясь, когда замедлится сердцебиение и прояснится голова. Потом очень тщательно вставил монетку в щель.
Это будет второе пришествие
Это будет второе пришествие
Знайте: это второе пришествие…
Он набирал номер неспешно, делая паузу после каждой из семи цифр, и насчитал десять гудков, прежде чем нажать отбой и дать монете пролететь сквозь таксофон в отсек возврата. Ошибка; но если попробовать снова, все может получиться. «Терпение, — увещевал его голос Эпштейна. — Терпение и смелость, Джон. Время еще есть». Он закрыл глаза, и семь цифр отчетливо нарисовались на внутренней стороне век; он набрал их быстро, но аккуратно, и после седьмого гудка раздался щелчок.
— Алло? — произнес женский голос на том конце линии.
— Здравствуйте. Это… Скажите, вы моя мама?
— Сожалею, но вы ошиблись номером.
— Нет, не ошибся. Пожалуйста, не кладите трубку. Послушайте, я стараюсь связать все воедино, но у меня есть только одна монета.
— Молодой человек…
— Да. Я еще здесь, но мое время истекает. Пожалуйста, подождите.
— Я бы охотно вам помогла, но, судя по всему, вы ошиблись…
— Прошу вас. Немного терпения. Я знаю, что вы принимаете меня за сумасшедшего, но это не так. Я очень, очень серьезно настроен, и все это очень важно. Подождите. Сейчас мне придет в голову правильный вопрос.
— Молодой человек?
— Да, я здесь. Пожалуйста, не вешайте трубку.
Но она это сделала, и монета исчезла в недрах автомата. Впрочем, невелика потеря: десятицентовиков у него было навалом. Главное, продолжать попытки, звонить снова и снова, пока…
Кто-то постучал по стеклу с другой стороны; он обернулся и увидел перед будкой девушку. Видимо, дождь прекратился, потому что ее одежда и волосы были сухими. Она попыталась открыть дверь, и ему пришлось встать прямо, чтобы ей помочь.
— Джон? Ты знаешь, сколько времени ты провел в этой будке?
— Нет.
— И ведь ты даже не разговаривал, только вставлял монеты, набирал номер и… Ох, Джон, ты в порядке?
— А ты еще кто? Недоделанная Мария Магдалина?
— Что? Я?!
— Одну минуту.
Он закрыл глаза и сдавил двумя пальцами свою переносицу.
— Кто же ты тогда? Может быть, Джинни Болдуин?
Джинни Болдуин была его первой любовью; и если она сейчас ответит «да», это будет означать, что ему самому всего лишь семнадцать, что впереди целая жизнь и все его ужасные ошибки еще не совершены.