Широко распахнув дверь, Галя быстро вбежала в избу и, тяжело дыша, прислонилась спиной к дверному косяку. Платок сбился с головы на плечи, коса рассыпалась, в глазах застыл испуг.
— Беда, бабушка! — крикнула она с порога.
Старуха, державшая на руках ребенка, уложила его в люльку, подошла к Гале, ласково обняв, отвела от косяка в глубь комнаты.
— Успокойся, доченька, — заговорила она, стараясь ободрить Галю, и хриплый голос ее звучал почти нежно. — Авось и эта беда обойдет нас стороной.
Но беда упрямо шла в избу. Надрывно заскрипели сенные двери, крякнули половицы в кухоньке, и в горницу, где, испуганно прижавшись друг к другу, сидели две женщины, шагнул Кирьян Савелович Каинов.
Староста сдернул шапку, перекрестился на образа в переднем углу. Двое односельчан, стоявших за его спиной, тоже осенили себя крестом.
— Встречай гостей, сударыня-барыня, — беззлобно проговорил Кирьян Савелович, — давно не видывались, не грешно и по чарочке поднести.
Галя поднялась со скамейки и низко поклонилась дяде.
— Доброго вам здоровьица, дядюшка, и вам, почтенные люди. Разбалакайтесь да к столу пожалуйте.
Принимая от дяди отороченную собольим мехом борчатку, Галя попросила Шестопалиху:
— Бабушка, сварганьте пока закусочку, а я до казенки сбегаю.
— Гостей завлекать молодице положено, — отговорилась старуха. — А в казенку я слетаю сама, ведь знаешь, что я на ногу скора.
Никто не видел, как старуха собралась и выскользнула за дверь.
Мужчины уселись за стол, свернули толстенные цигарки каждый из своего кисета, закурили.
— Ну, рассказывай, сударыня-барыня, как жила, кого прижила, — степенно начал Кирьян Савелович, и в голосе его Галя уже не слышала беззлобных ноток, голос звучал грозно.
Галя бросилась в ноги старосте.
— Помилуйте, дядюшка.
Кирьян Савелович оттолкнул ее ногой.
— Не бражничать мы приехали, а тебя, бесстыжую, проучить.
— Э, да тут уж и наследничек появился, девичий сын. Ну-ка давай живо сюда своего байстрюка, — взревел дядя, словно впервые увидел в углу неподвижную люльку. Галя вскочила и загородила люльку.
— Не дам, не подходите! — закричала она, почувствовав в себе небывалую силу, готовая за сына биться с тремя мужчинами.
— Взять ее, — скомандовал Кирьян Савелович, и подручные, схватив Галю за руки, отдернули от люльки.
Кирьян Савелович подскочил к люльке, рванул рукой сатиновый полог и замер в недоумении: люлька была пуста.
Еще ничего не понимая, Галя, выламывая руки, насилу вырвалась из тисков и бросилась на помощь спящему сыну.
А староста уже кричал:
— Алеха, Петруха, живо за старой ведьмой. Уволокла мальца.