Я вздыхаю.
— Дело не в том, что я хочу отстранить тебя, но почти все, что произошло в детстве, чревато болью и виной.
— Тогда расскажи мне, что не чревато болью. Расскажи мне о своей матери.
Я глубоко вздыхаю.
— Когда я была маленькой, и мой отец жестоко обращался с мамой, я хотела вмешаться. Я хотела остановить его, но мне не хватало мужества, чтобы решиться. Я была слабой. — У меня начинает дрожать голос, и он обнимает меня, крепко прижимая к своему телу.
— Все в порядке, моя любовь. Мне не нужно знать. Я просто хочу любить тебя. Вот и все.
— Есть одна последняя вещь, которую я не сказала тебе, хотя, действительно, должна была сказать еще в первую нашу ночь.
Он отодвигает меня от себя и улыбается.
— Ладно, давай послушаем еще одно «большое почему я не должен быть с тобой».
Я не улыбаюсь ему в ответ.
— Валдислав делал видео со мной… со многими мужчинами. Что, если однажды кто-нибудь, кто видел эти видео или были там, подойдет к нам и скажет тебе…?
— Сразу же произойдут две вещи. Во-первых, ему тут же придется отправиться к квалифицированному ортодонту. Если ему будет интересно, я смогу порекомендовать отличных специалистов. Во-вторых, я буду любить тебя еще больше.
Я смотрю на него, не смея дышать.
— Ты не будешь меня стыдиться?
— Стыдиться? О чем, мать твою, ты говоришь? Это последнее, что я буду чувствовать. Черт, я так горжусь тобой, я хочу закричать с крыши, что ты моя.
— Почему? Я же не особенная.
Он медленно качает головой.
— Я никогда не мог описать, насколько ты особенная для меня. Как птица не может сказать рыбе, как это чувствовать ветер в своих крыльях.
Я во все глаза смотрю на него. Это почти слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Я — та песня, которую ты никогда не пела, София. Ты не знаешь нот, мы можем попробовать вместе. Попробуй меня. Обещаю, ты никогда не пожалеешь об этом.
— А как же дети?
— А что с ними?
— Что мы им скажем?
— Мы научим наших детей всему хорошему, так что в один прекрасный день мы расскажем им, и они будут испытывать только большую любовь и сострадания к своей храброй матери.
Слезы начинают катиться у меня по щекам.
Он притягивает меня в свои объятия.
— Нет ничего, что мы не смогли бы пережить вместе. Ничего. Ты меня слышишь, София Сигал. Абсолютно ничего.