Но сейчас, глядя в глаза еретика, она внезапно открылась до самого дна своей внутренней сути, без уловок и недомолвок, не столько страшась, сколько взыскуя суда и приговора. Её бросило к Сету смутное внутреннее чутьё, сродни тому, что на последнем рубеже отчаяния заставляет дикого зверя искать помощи у человека. Сет был охотником и убийцей, но на нём лежал слабый отсвет огня, зажжённого Отцом Великой Ереси, а значит, истина и справедливость не могли для него быть просто пустыми словами. В холодном бесцветном взгляде еретика Фран внезапно открылась одна из истин — не главная, но совершенно ей необходимая. Что бы она собой не представляла, кем бы не оказалась в будущем, сейчас, если судить по справедливости, она была вправе надеяться на помощь.
И умел ей помочь только один человек.
Фран подобрала под ногами варварскую стрелу и на мягком светлом камне стены нацарапала короткое слово «Привет». И ещё, немного пониже: «Ты сделал всё, как надо. Я понимаю. Но перед тем, как повторить — поговори со мной».
— Хорошо, — лицо еретика оставалось бесстрастным.
— Поговорить — дело нужное, — громыхнул над ухом голос кривого бородача, — девчонки это любят. Вы когда успели-то, голуби?
Фран медленно обернулась.
— Тьфу, так вы оба из одного гнезда, — вспомнил раненый, — гляньте, братья: теперь у нас два огнепоклонника. Куда бы их применить?
— Огнепоклонникам нынче везёт, — отозвался дозорный от одной из бойниц, — хоть кому-то радость: похоже, опять начинается.
— Стойте! — Тони метнулся наперерез стрелкам, спешившим занять свои места, — сидите тихо, пусть осмелеют.
— Ты рехнулся, — парень с завязанной головой заметно злился.
— Прут к воротам горючую рухлядь, — сообщил человек из бойницы, обращённой в сторону города, всё, как вчера.
— Сквозь проломы в стене беготня из города — в лагерь, — добавил дозорный с востока.
— Что-то гнусное замышляют, — заявил широкоплечий бритый горожанин с кровоподтёком на скуле, — не поверю, чтоб Гас за ночь чего не придумал.
— А почему он Полуда? — неожиданно спросил Сет.
— Ну, он рыжий под сединой. Как фальшивое серебро. Причём седой не от возраста, а так. Бог шельму метит.
— Ну-ка гляньте, — донеслось из восточной бойницы, — не пойму, что несут.
— Похоже на бочки.
— Масло, чтоб ярче горело? Какая- то дрянь, чтоб добавить чаду? Вино?
— А вино-то зачем?
— Может, в жертву своим богам? Или выманить нас отсюда?
— Ха!
— Нет.
Сет и человек с серьгой обменялись хмурыми взглядами.
— Нет. Это не вино. Это порох. Выходит, пора уходить.
— Вы идите, — в глазах Тони разгорался фанатичный огонёк, — а я остаюсь.