И всё-таки снова предан
Бог мой, мой император
Вечной тебе победы
Мой идол, мне нет прощенья
Такие его не просят
Древнейших колес движенье
Нас, пальцы сорвав, уносит
Но, тень моей слабой веры
Мой принц, я успею сказать —
Позволь мне, пожалуйста, первой
Запомнить твои глаза
И дай мне понять, вдруг застыв
В лучах перед новым рожденьем
Что я — твое зеркало
Ты
Весь свет моего отраженья.
Слово в слово отпечаталась песня в памяти. Слово в слово, но сквозь одни слова проступали другие, и напевал их другой голос, и звук их сливался с шумом моря и молчанием небес. «Брат мой, мне нет прощенья, ведь правый его не просит…»
Девочка стояла на берегу моря и думала о Князе Тьмы.
* * *
Отец Берад часто бывал у монахинь Девы Амерто. Сквозь следы столичного блеска в нем проглядывала простая теплая человечность, и сестры его любили. Больше он почти ни с кем не виделся.
На этот раз его позвали особо.
На морском берегу сестры подобрали полумертвую бродяжку. И печальная находка обернулась странным зловещим знамением, которое грозило бедами многим — и далеко за пределами монастырских стен. Матушка Зоэ надеялась на помощь старого священника.
— Безумствует, пророчествует и говорит страшное, но говорит по-книжному, не как простолюдинка.
— Кто обнаружил её?
— Сестра Люс. Думала, что неживая: кожа и кости, завернутые в тряпье, облетающее, как листья с сухой ветки. Однако ж не только жива, но и бодрствует. С тех пор ни разу не заснула. Мне кажется, боится.
— Одержима?
— Но что тогда за дух взывает в ней к милости Божьей? К слову, она называет себя Саад.
— Вроде бы северное имя.
— Давно не имя больше. Тому уже сто лет. Никто не назовет своего ребенка именем великой грешницы, из-за которой был проклят и разорен целый город. Вы слышали, отец, о Саад из Халлы?
— Её казнили, кажется, как ведьму? Такое и раньше случалось.
Действительно, история нередкая. Дети, очарованные светом луны. Девочки, пустившие в мечты Ангела Хаоса и превращений, наворожившие себе смерть и муку…
— Вы слишком терпимы к исчадиям тьмы.
— Обвинения часто напрасны. Нельзя казнить за врожденное несчастье. Ни разу не слышал, чтобы неопровержимо доказаны были и злая воля, и магическая власть.
— В лице Зоэ что-то дрогнуло.
— Поговорите с ней, отец. Этим утром она объявила: «Позовите ко мне исповедника четвертого принца. Я пришла сюда для него. Время ему возвращать свой долг, да и мне тоже время…»
Старый священник из старой часовни, так она сказала…
Сердце Берада на миг остановилось.
Напрасен был побег в далекую южную провинцию, напрасны годы безвестности и забвения. Все вернулось. Вернулась беда, умножившись многократно.