Когда вспоминаешь, кто ты на самом деле, то понимаешь и все остальное. И с этим пониманием быть здесь уже невозможно… Меня удерживает только жалость. Достаньте мне бумаги, отец, я развяжу свой последний узел…
Берад кивнул. Разговор больше не продолжался. Губы женщины шевелились беззвучно, широко раскрытые воспаленные глаза уже не видели собеседника. Она не заметила его ухода.
* * *
Зоэ предложила священнику остаться в монастыре до тех пор, пока все не закончится. Она распорядилась о комнате для гостя и письменных принадлежностях для Саад.
За ужином сестра была рассеяна и задумчива, и священник впервые попытался представить себе её жизнь до обители и путь в эти тихие стены.
Она как будто услышала его мысли.
— Когда-то я считалась лучшей невестой в Оренхеладе. Сейчас в это трудно поверить. Балы и наряды, беспокойное сердце, сумятица желаний.
До сих пор спрашиваю — верно ли я поступила?
А ответа все нет.
Когда люди в больнице умирают, и все наши знания бессильны помочь, я беспрестанно вспоминаю, что раньше, — раньше я могла бы унять их муки и продлить их жизни одним своим желанием, особым усилием воли, доступным юной язычнице и запретным для монахини.
— Не многие способны на такую жертву. Разные испытания посылает нам Небо, сестра. Гоните соблазны. Вы справитесь.
— Я знаю. Но в такие ночи бывает трудно. Душа звенит отголосками прошлого и отзывается природным стихиям, смущают мечты и сновидения.
— Это луна, сестра. Многих беспокоит её свет.
— Пожалуй. Чувствую себя разбитой и чего-то боюсь. Помолитесь за меня сегодня.
— Да, сестра.
— Вам тоже нужно отдохнуть, отец. Простите мою слабость. Спокойной ночи.
* * *
— Можно ли священникам жениться?
Отец Берад вздрогнул. В окне маленькой кельи возникли знакомые очертания легкого тела, растрепанные волосы серебрила луна.
— Что?
— Я спрашиваю, женятся ли священники?
Дитя уселось на каменной плите подоконника, уперев спину и закинутые вверх ноги в противоположные стороны оконного проема.
— Фран, голубушка, зачем тебе знать?
— Всем не терпится сбыть меня с рук, а ты единственный известный мне мужчина, способный пережить такой подарок.
— Польщен. Тебе тринадцать-то уже исполнилось?
— Вроде того.
Довольно-таки мрачно это было произнесено для настолько юного и предположительно невинного создания. Священник неожиданно для себя улыбнулся.
— Фран, что ты делаешь ночью так далеко от дома?
— Обдумываю, как бы оказаться от него еще подальше.
Отец Берад тяжко вздохнул и приготовился к позднему разговору.
— Мать волнуется.
Фран передернуло.
— О том, что соседи скажут.