Меня не волнует политика. Меня не волнует целесообразность. Меня не волнует дружба. Меня волнует поступать правильно. И я никогда не стану частью чего-то, что считаю фундаментально неверным. Я имею в виду, очевидно, что все мы принимаем политические решения, с которыми люди не согласны, но я буду поступать правильно.
Я проснулся всего через несколько часов, чтобы узнать новости о том, что ночью в Мадриде террористы атаковали пригородные поезда. День был посвящён тем ужасным нападениям и нашим усилиям, совместно с ЦРУ и другими разведывательными агентствами, выяснить, была ли серьёзная угроза схожего сюжета в нашей собственной стране. Мы заранее встретились в штаб-квартире ФБР, а затем с директором Мюллером поехали на брифинг в Овальном кабинете по угрозам. Мы встретились с президентом, вице-президентом, и их старшими должностными лицами. Никто не упоминал о «Звёздном Ветре».
После брифинга я остановил в коридоре Фрэн Таунсенд. Я знал Фрэн с тех дней, когда мы были прокурорами в Нью-Йорке. Теперь она служила заместителем советника по национальной безопасности Конди Райс. Райс не было на той встрече с вице-президентом во вторник. Было ли возможно, что советник по национальной безопасности не была посвящена в программу «Звёздный ветер»? Если её посвятили сейчас, гадал я, не могла ли она стать голосом разума?
Я сказал Таунсенд, что хотел бы назвать ей термин, и мне необходимо знать, узнает ли этот термин её босс. Фрэн выглядела озадаченной, но я наседал. «Звёздный Ветер», — сказал я. — «Мне нужно знать, знаком ли ей этот термин». Она ответила, что выяснит. Позже в тот день Таунсенд позвонила мне сказать, что её босс знала этот термин, была полностью в курсе, и ей нечего было добавить. Я не получу помощи от Райс.
Когда я вернулся в Министерство юстиции, Голдсмит и Филбин подтвердили, что Белый дом замолчал на тему «Звёздного Ветра». Мы ждали. Позже днём они вдвоём пришли ко мне. Президент продлил действие программы, несмотря на наши предупреждения. В новом указе были некоторые существенные отличия. Строку для подписи генерального прокурора удалили, и заменили её строкой для подписи советника Белого дома Эла Гонсалеса. Эддингтон также добавил формулировку, чтобы одобрить действия АНБ, не покрывавшиеся его ранними проектами президентских указов.
Мы здесь закончили. Я знал, что это будет моя последняя ночь на правительственной службе. Как и у Боба Мюллера. Как и я, он не смог бы продолжать служить в администрации, собиравшейся приказывать ФБР принимать участие в не имевшей законных оснований деятельности.