— Ты ведь не сидишь на какой-то там диете? — спросил он, почти игриво.
— Я слежу за фигурой. Нелегко поддерживать сороковой размер.
Было невероятно трудно произносить все это на полном серьезе. Я едва не подавилась кусочком редиса, сдерживая смех.
— Боишься потолстеть? — улыбнулся он.
Я засмеялась глубоким, брюшным хохотом, слишком громким для моей внутренней худышки. Александр продолжал есть, очищая одну косточку за другой. Перед ним росла горка обглоданных костей, ни кусочка мяса, ни капли соуса.
— Я была толстой, — сказала я. — Громадной, если быть точной. У меня было морбидное ожирение. В таблицах медицинских страховых компаний есть только один уровень ожирения после морбидного — смерть. Есть «недостаток веса» и «средний вес», потом идет «избыточный вес», «ожирение» и «морбидное ожирение, или ожирение третьей степени», а после него — «смерть». Когда ты достигаешь отметки «несовместимого с жизнью» веса, они просят тебя написать завещание и заранее заказать гроб. Я была близка к верной смерти, Александр. И просматривала каталоги похоронного бюро.
— Господи, сколько же ты весила?
— Более ста сорока килограммов. Дирижабль на ножках.
— Правда? — Рука Александра застыла в воздухе, он так и не донес косточку ко рту. — И как же ты похудела?
— Я пробовала разные диеты, но это не сработало. Тогда я решилась на операцию. Мой желудок теперь размером с грецкий орех. Отсюда и салат.
— А твое тело, оно… эм… выглядит… нормальным?
Я вспомнила черный маркер, толстые линии и пунктирные.
— Под одеждой — да. Обнаженное… совсем другое дело. У меня шрамы. Видишь ли, меня собирали по кусочкам. Представь себе Франкенштейна.
Александр опустил кость и покраснел, казалось, он боролся с отрыжкой.
— Это не самое приятное зрелище, Александр. Но какое значение это имеет для тебя?
Он вытер рот салфеткой:
— Должен признать, что даже мысль об этом отнюдь не соблазнительна. Но я ценю твою честность, Алиса.
— Алисия, — поправила я.
«Меня зовут Алисия, меня зовут Алисия», — повторяла я себе. Но это не становилось правдой. Я не была Алисией и боялась, что никогда ей не стану.
— Я плохо себя чувствую, — сказала я, отложив вилку. Я отодвинула стул и с трудом встала. «Y-грипп» вернулся. Казалось, у меня внутри электрошокер. — Думаю, мне пора идти.
— Иди. Я не стану тебя отговаривать. А я останусь и закажу десерт.
Я оставила его за столом в компании свиных ребрышек. Это было первое свидание Алисии, и прошло оно не очень хорошо.
Эйдан
Последнее мое свидание выпало на вечер воскресенья. Эйдан, согласно заметкам Джины, был адвокатом-правозащитником и любителем органического кофе. Готовилась я все по той же схеме: платье, «Тростинц», «трахни меня»-макияж. Эйдан постучал в дверь, и через несколько секунд у порога стоял еще один типичный белокожий брюнет.