— Хорошо-то оно хорошо, — завздыхала она рядом, — да только все это было хорошим и в другие времена, ну, завтра рассветет, может, чего и другое разглядите, кроме этих самых берез да речек…
— О чем это вы?
— Да так, ни о чем… — пресекла было она разговор, а потом, испугавшись, что он может и вовсе оборваться, продолжила: — А вообще-то, если по правде, то чего ж у нас хорошего, как вы говорите, когда в деревне-то одни старики пооставались, да вот я вместе с ними.
— Ну а что, — пошутил Санин, — для такой молодой и красивой, как вы, это просто необходимо — безопаснее как-то…
— Чего? — спросила она громко и как-то неожиданно для Санина, уже привыкшего к ней в этой ночной непроглядной тишине. — Да вы что ж это, издеваетесь, что ли? Я ведь не пошутила, я тут одна… Совсем одна… и вот они. Мы ж все, как один, тут были сегодня, да еще со Стропиц, да с Кольчичеева приходили…
— Простите, если что не так, — спохватился Санин, — я человек сугубо городской, поэтому далек от ваших, как говорится, сельских проблем…
— А это напрасно, — перебила она его, — напрасно… Вы такой умный, а мне кажется, что только такие, как вы, и могут понять нас. Только такие, как вы… Я давно вычитала, что поэты сильнее императоров.
— Если бы вы это все говорили днем, я бы смутился, — пококетничал Санин.
— Нет. — Он услышал, как она остановилась на дороге. — Я нисколечко не шучу. Дело гораздо серьезнее, чем вы думаете. Вот возьмем, например, такую вещь: в этом году все лето ремонтировали школу, чего только не понавезли туда — и шиферу достали, и парты новенькие экспериментальные раздобыли… Так старались, так старались… А первого сентября — вы просто не поверите — никто в школу не пришел. Вот тебе и раз. А школа не на одну только нашу деревню — а на все четыре. Вот как мы живем. А вы говорите — безопасно. Какая тут, к черту, безопасность — опасности захочешь, поживешь тут. Еще какой опасности!..
— Да, — согласился с ней Санин, вникая постепенно в суть их странного разговора.
— А вы любите детей? — неожиданно спросила она его. — И тут же, не дожидаясь ответа, начала с нежностью: — А я вот всю жизнь мечтала о мальчике. О Митьке… Осторожно, осторожно — тут сейчас лужа будет, обходите ее справа, прижмитесь к плетню и обходите, держитесь прямо за него… Это б я так в честь отца своего назвала. — Она горько вздохнула. — Мы вот теперь одни с мамой живем… — И сразу оживилась. — Как бы я его любила, Митьку-то своего, мальчоночку-то. Да только несбыточная это мечта, несбыточная…
— Да что ж вы такая пессимистка? — пожурил ее Санин.