— Вот, — Сенька немногословен. Он протягивает Николаю аккуратно сложенную бумагу, косится на неунимающегося кобеля…
— Я тут ни при чем…
Николай, шевеля губами, читает листок из ученической тетрадки в клеточку. Потом, тяжело наклонившись, кладет его под сапог, чтоб ветром не унесло, распрямляется, сдвигает на самый затылок кепку:
— Дублером, знать, будешь. Ну, ну. Давай. Только я здесь один вот скоро двадцать годков как, и все без дублеров обходился. А оно там черт его разберет — может, с тобой и лучше будет. Да цить же ты! — одергивает он пса. — Поживем — увидим. Да ты присаживайся, располагайся. И твое теперь это владение. Давай хозяйнуй. Да провалился б ты!.. Цить!..
Кобель даже на грубые слова Николая отвечает ласковым преданным повизгиванием, помахивает хвостом, шерсть на нем садится, но сразу же снова поднимается дыбом, глаза наливаются кровью, натягивается тяжелая цепь, он в ярости роет землю лапами — не нравится ему Сенька.
— Что это он так на меня, уйми, — распоряжается Сенька, — работать вместе.
— Да разве ж его уймешь, — отвечает Николай. — Как кого невзлюбит — конец. На всю жизнь. Характер у него такой: редко кого понимает. А уж ежели приноровится — жизнь готов отдать. Ты уж на него не серчай — он при исполнении, как и ты теперь. Привыкайте друг к другу.
— Ишь ты, прямо заходится, — недовольно кивая в сторону кобеля, говорит Сенька. Ему уже надоел этот надсадный лай. — А что, если его того — палкой для первого разу, чтоб сразу и поставить все на свои места, а?
— Не заслужил он того. Еще обидится, — говорит Николай и начинает надевать на босу ногу огромные сапоги. Пока Николай возится с сапогами, Сенька корчит рожу и замахивается на кобеля.
Тот уже не лает, а просто заходится непрерывающимся криком…
— Оставь животную, не трожь, — говорит Николай. — Не будь дураком, не чипляй…
Надев сапоги, Николай потоптался на месте — размялся и, сделав Сеньке знак рукой, дескать, пошли, подался в глубину сада по утоптанной гладкой тропке. Сенька за ним.
Долго ходили они по саду. Николай, сутулясь, сцепив руки за спиной, — впереди, Сенька, здоровый, в модных широченных книзу штанах, позевывая, — сзади. День на исходе. Жара спала. Ожило и побежало по чистому небу белоперое облако. С того места, где стояла сторожка, доносится по-прежнему лай Колькиного кобеля.
— Долго мы так ходить будем? — вдруг спросил Сенька. — Что тут, других дел нету?
— А какие ж в саду дела-то, — с хитринкой произнес Николай, — отец твой знал, куда тебя приткнуть. Привыкай, брат, к безделью. Так-то вот.
— Ну, дела, — протянул Сенька, вчерашний выпускник сельской школы, сегодня — колхозный сторож.