Стали мы читать, а там настоящая буза. Дисциплина развалена, ученики преподавателями командуют, Клавдия Ивановна… Как это? Запанибрата.
— Какая пакость написала? — подскочил Аксенок.
— Возмущаться потом будете, — остановил Чуплай. — Досказывай, Герасим.
Тот глотнул воздуха, словно нечем было дышать.
— Чего в жалобе нет! И разложение, и притупление, и расхлябанность. Как Зорин с Новоселовым дрался и как Вальку пихта стукнула. Знаете, кто жалобу подал?.. — Светлаков оглянулся и почти шепотом сказал: — Скворечня…
— Назар Назарович?
— Ну, подлец!
— Вот сволочь!.. — загалдели комсомольцы.
Чуплай застучал костылем по бревну.
— Дайте досказать! Черти вы этакие!.. — И, махнув рукой, принялся рассказывать сам. — Ну, мы тоже не смолчали. Заготовку дров Скворечня провалил? Провалил. «Дайте, говорим, Скворечне орден за то, что он не очень мешал работать, ну и за эту кляузу заодно». Думали, Матусевич рассердится, а он улыбается и все расспрашивает. Часа два нас держал. «Чем, говорит, вы можете все это подтвердить?» — «А хотите, всех комсомольцев приведем?» — «Нет, говорит, не надо. Кое-что ясно, и все-таки придется здесь серьезную операцию делать».
— Какую операцию?
— Бородина снимать?
— Лойко? Клавдию Ивановну?
Чуплай подобрал костыли, строго спросил:
— Что будем делать, братва?
— Пойдем к Матусевичу! — сказал Сережа.
— Так ведь не велел.
— Не пойдете — я один пойду!.. — раскраснелся Зорин. — Что мы, предатели?..
— Правильно! — подхватила Элина. — Из-за нашей группы началось.
Все дружно поднялись. Светлаков с Чуплаем тоже согласились, но строго предупредили, пока об этом никому не рассказывать.
А немного погодя «конспираторы» всем составом явились в канцелярию. Их встретил Назар Назарович и вежливо осведомился, по какому вопросу «пожаловала делегация и чем он может служить».
Он сидел за столом уверенный, спокойный и что-то чересчур добрый.
— Нам вас не надо, Матусевича надо, — не удержался Сережа.
Скворечня склонил набок бритую голову и с любопытством разглядывал ребят.
— Вон как!.. Значит, все митингуете? Какую-нибудь резолюцию принесли? — Доброта на лице пропала, брови над переносицей сошлись, и он прибавил язвительно: — Вот что, юное племя. Через два месяца выпуск, вам к зачетам готовиться надо, а не ходить этаким табуном по городку. Комиссия уехала. Вместе с Евграфом Васильевичем. Все. Можете идти.