– Доктор прав. Ты особенная, волчица. – Она произнесла это знающим голосом. – Ты изменишь всё.
Яэль сжала куклы еще крепче и удивилась, почему слова старой женщины прозвучали настолько убедительно, так уверенно. Наполненными магией, чудом. Яэль знала, что она другая. Инъекции доктора Гайера уже отделили ее. Покрытая пятнами, шелушащаяся кожа растягивалась на костях Яэль, похожих на зубочистки. Ее по-мальчишески короткие волосы не могли решить, какого же они были цвета (одни топорщились светлыми, другие темными). Даже глаза Яэль были перемешаны как у дворняжки – один, почти светящийся, ярче другого – и так далеки от неизменно карих ее матери.
Другая, да. Но особенная?
– А сейчас брысь на свою кровать, – цыкнула бабушка и махнула рукой над свалившимися и давно ослабевшими соседками по койке. – Завтра не простит.
На следующий день Яэль вспомнит эти слова – последние, зловещие слова – после переклички, когда будет наблюдать, как остальные выходят через трещины в уставших казарменных дверях. Они шли, как всегда: растянувшись вереницей, как скучные бусины на нитке, деревянные башмаки хрустели по грудам щебня и льда.
Завтра не простит.
Яэль не закрывала глаз, наблюдая, как ее старая подруга свалилась в грязь и снег. Обоими глазами (светлым и темным) она наблюдала, как бабушка упала. Это было странное падение, больше похожее на становление на колени: легкое, добровольное.
Больше она не встала. Даже когда охранник кричал и пинал ее ногами. Другие женщины продолжили волочить ногами, никто не осмелился оглянуться назад. Яэль чувствовала, как в груди растет крепкий узел, как будто к ней по-прежнему была прижата матрешка.
Закончив с пинками, охранник посмотрел вверх. Встретил ее странный взгляд. Его глаза были тускло-серыми – как зимний горизонт. Он выглядел так, как будто это он умер. А не груда ткани и кожи, столь неподвижная у его ног.
Охранник поплелся к двери барака, его рука сжимала ремень винтовки.
– Почему ты не с остальными? – пролаял он.
У Яэль слишком пересохло во рту, чтобы рассказать ему, что доктор Гайер запретил ей работать в сортировочной. На случай, если дополнительный стресс повредит какой бы то ни было химической реакции, которую он пытался выманить из ее тела.
Она не могла говорить, в отличие от своих инстинктов. Они кричали внутри нее – как громко лязгающее железо – как всегда, когда приближалась опасность: «X УКАЗЫВАЕТ НА ВЫЖИВШЕГО ПОКАЖИ ЕМУ ПОКАЖИ ЕМУ…»
Яэль показала ему руку.
– 121358.X? – Он читал цифры вслух. – Зверушка Гайера. Должен был догадаться по твоему виду.