Она стала сниться мне каждую ночь, и это были отчаянные сны, полные невыраженных желаний. Я обнимал ее и жадно целовал, а она лишь смеялась, позволяя мне это делать со знакомым снисхождением. Я видел, как мы занимаемся сексом в том белом здании, которое построил я. Я хотел ее так, что иногда мне казалось, я слепну от своего вожделения.
И я не мог понять, чем я был очарован больше: ее личностью, манерой вкрадчиво залезать в душу или ее внешностью и телом.
Здание тем временем начинало строиться уже само. Арки выписывались одна за другой, колонны возникали из пустоты, и аркады прошивали башню за башней. Я уже почти не контролировал свою руку, понимая, что внутри меня открылась какая-то дверь и сейчас я — не более чем проводник безымянной воли, желающей обрести форму через мои руки.
В один из выходных она посмотрела мои эскизы, и я впервые увидел в ее глазах что-то вроде восхищения. Это была секундная вспышка, но я поймал ее.
— Ты нашел верный путь, — пробормотала она. — Прекрасно. Продолжай.
Впечатлить ее казалось раньше нереальным. Я не помнил, чтобы она выражала восторг по отношению к другим. Тем ценнее была эта похвала.
— Знаешь, что я думаю? Когда начинаешь с упоением творить, ты наводишь порядок в душе, — с отстраненностью сообщила она.
Мы сидели на балконе ее квартиры, укутанные в шарфы и свитера, и рисовали расстилающуюся внизу аллею. В тот раз мы учились работать с цветом. Для меня рисование красками стало своего рода пыткой. Я предпочитал черно-белую палитру, а с цветами возникало много противных нюансов: как минимум точность передачи того или иного оттенка — здесь мой глаз пока работал плохо.
— Да я уже понял, что нашел конструктивный способ маяться дурью…
— Как ты неуважительно отзываешься о своих рисунках…
— Ну, это я просто так сказал… Я понимаю важность того, что делаю.
— Ты, кстати, выглядишь обеспокоенным…
«Ты меня беспокоишь», — хотелось мне сказать, но язык, как всегда, ляпнул какой-то бред:
— Да есть одна проблема. Дочь маминой подруги выходит замуж.
Я и сам не понял, как эта глупая утка Дэна вдруг пришла на ум. Но ничего другого я не придумал.
«Ты идиот», — обреченно мелькнуло в мыслях.
— И в чем проблема? — ровно спросила она, быстро нанося мазки кистью.
У меня все обтекало. Я ненавидел акварель, настолько она была жидкой и неуправляемой.
— Ну-у-у… придется идти на свадьбу, — кисло заметил я.
— Сходи. Думаю, маме будет приятно, что ты проводишь с ней время.
— Да, но я ненавижу свадьбы!
Элена тихо рассмеялась и поинтересовалась:
— И на многих ты бывал?
— Ни на одной. Но это же жуткий отстой. Куча народа. Все едят, пьют и травят пошлые шутки про молодоженов…