— Вау, у тебя тоже чистое лицо (прим. пер. видимо это какой-то жаргон барменов) — барменша прихорашивается и роняет перед Ридом салфетку. — У тебя уже есть удостоверение (прим. пер. о совершеннолетии), Мистер GQ? — спрашивает она.
— Мэм, он старше чем грязь, — честно говорю я, но она игнорирует меня.
— Мне ничего не нужно, спасибо, — вежливо говорит Рид. — Я пришел забрать моего друга, — указывая на меня, говорит он.
— Ааа, это хорошо, — улыбаясь ему, говорит она. — Кто-то разбил ему сердце? — спрашивает она Рида, так, словно меня здесь вообще нет.
— Что-то вроде этого, — бормочет он, а я фыркаю.
— Он украл мою девушку, — говорю барменши я, а она смотрит на нас обоих и делает шаг назад, не уверенная, что хочет быть сильно вовлечена в этот разговор.
— Ты думаешь, что-то случилось? — тихо спрашивает он меня, наблюдая за барменшей, которая подошла к другой паре, которая сидела на другом конце.
— Да, — угрюмо отвечаю я, делая очередной глоток пива.
— Рассел, я не думаю, что что-то случилось, говорит он.
— О, нет? Тогда, как ты думаешь, что произошло? — спрашиваю я, в действительности, не заботясь о том, что он думает.
— Я думаю, что ты вырвал ее сердце, вместе с душой, — низким тоном говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. — Это единственное, что имеет для меня значение.
— О чем ты говоришь? — спрашиваю его я.
— Мне было бы интересно узнать, что было в вашей прошлой жизни… та, которая была перед этой. Ты рано ушел из той жизни? Умер молодым? — спрашивает он. — Ты оставил ее?
— Я не уверен. Почему? — сузив глаза спрашиваю я.
— Потому что она все равно тебя не отпускает. Она любит тебя даже тогда, когда ее ангельская часть говорит ей не делать этого — и я продолжаю удивляться, почему так. Это похоже на то, что ее ангельская сторона знает что-то, чего человеческая половина признавать не хочет. Единственное, что мне приходит в голову, это то, что ты каким-то образом предал ее. Ты никогда не намеревался остаться здесь — в этой жизни. Она тянет тебя назад. Она изменила твою судьбу — ты остался с ней.
— Нет никакого способа того, чтобы я ее предал, — издеваюсь я над его рассуждениями. — Если бы я не хотел остаться, меня бы здесь не было. У меня был выбор — попросил оставить меня здесь. Я помню, как просил об этом, когда умирал. Мне пришлось остаться, чтобы помочь ей.
Он снова смотрит вперед, подняв мой бокал и изучая его.
— Я продолжаю задаваться вопросом, почему кто-то выбирает такие миссии, как эта. Родится единственной полукровкой с душой. — Когда я смотрю на Рида, он говорит: — О, да, она верит в это. С одной стороны — это большая честь, но больше, это похоже на миссию самоубийства, и на то, что не многие души будут участвовать в этом добровольно, потому что существует так много способов потерять себя, и самый вероятный вариант всего этого — это потерять свою душу в Шеоле. Так что я задаюсь вопросом, почему бы она огласилась это сделать. Неужели она так хороша? — риторически спрашивает он меня.