Ответственность за чужую вину была несправедливо возложена на исследователя, и многообещающие по своим конечным результатам работы Конона Осипова были недальновидно прекращены, очевидно, по соображениям, главным образом, чтобы кормовые пономарю не шли «туне».
Так первая государственная попытка отыскать в Кремле загадочную «поклажу» (архив Грозного) свелась к нулю. И не потому, что исследователь оказался не на высоте, а потому, что светлое дело одолели тёмные силы.
Пономарь затих. Надолго, на целых десять лет. Время шло. Пришла старость. Тревога и страх томили сердце пономаря: умереть, не отыскав поклажи! И он решился. 13 мая 1734 г. обратился к правительству Анны Ивановны с предложением:
«Дать ему повелительный указ, чтобы те помянутые палаты с казною отыскать, дабы напрасно оный интерес не пропал втуне, потому что он, пономарь, уже при старости» [441].
Здесь привлекают внимание три обстоятельства:
а) «палаты с казною». Осипов впервые высказывает суждение о содержимом «сундуков до стропу». По его мнению, они наполнены драгоценностями, могущими очень и очень пригодиться государству. Последнее прямо заинтересовано их отыскать.
б) отсюда «оный интерес» - государственный интерес. Об общем, государственном интересе, интересе Родины печалуется пономарь, а не о шкурном, личном, как думает А. Зерцалов [442], а за ним и И. Е. Забелин. «Отставной пономарь,- замечает Забелин,- видимо, был человек предприимчивый. В 1718 г. он занимался по подряду в казну изделием каких-то гренадерских медных трубок, которых не успел доделать на 20 пудов». [443];
в) Забелин, опять же вслед за Зерцаловым, ошибочно называет Конона Осипова пономарём «отставным». Между тем в приведённой выдержке Конон Осипов ещё в 1734 г. называет себя «пономарём», т. е. состоящим на действительной службе в качестве пономаря церкви Ивана Предтечи на Пресне. Следовательно, основной заработок Осипова был по должности пономаря, а выработка трубок - подсобным, ради которого ему не было смысла выдумывать нелепую сказку о фиктивной поклаже, как то утверждает А. Зерцалов. Осипов просил названное правительство послать его к работе:
«...в самой скорости, чтобы земля теплотою не наполнилась; и к той работе дать ему из Раскольнической Комиссии арестантов 20 человек беспременно до окончания оного дела и повелено б было оное ему отыскивать в четырёх местах. А ежели я что учиню градским стенам какую трату и за то повинен смерти» [444].
Заслушав в тот же день, 13 мая 1734 г., и вторично - 5 июня доношение пономаря, Сенат определил «взять у него доношение на письме: в каких именно местах поклажи имеются». Осипов указал такие места: