— В каком положении?
— В трагическом, дура.
— Поехали, — сказала я, заводя машину.
— Давай по объездной, быстрей получится.
Но едва мы выехали на объездную, как в машине что-то подозрительно хрюкнуло, и она заглохла.
— Чего это? — недовольно спросила Танька.
— Бензин кончился.
— Вечно у тебя что-нибудь кончается. Вываливай титьки на дорогу, мужиков ловить будем.
— В шубе я.
— Распахни.
Мы вышли из машины, закурили и стали ждать появления спасателей.
— Зараза, холодно-то как.
— Холодно, Танюшка, холодно.
— А я еще сдуру без трусов. Выпендрилась, прости господи, чулки и подтяжки… Для кого старалась!
— Может, ты в машину сядешь, чего задницу морозить?
— Хрен с ней, с задницей, все равно не везет.
Тут в досягаемой близости появился «москвичонок» и притормозил.
— Чего у вас, девчонки? — весело спросил дядька в лисьей шапке.
— Ничего у нас для тебя нет, дорогуша, — ответила Танька. — Кати дальше.
Дядька укатил.
— Чего ты? — спросила я. — Плеснул бы бензинчику.
— Душа у меня горит.
— Ага. Душа горит, а задница мерзнет.
Тут подкатила «бээмвэшка», первым вышел водитель, здоровенный детина с наглой рожей, за ним появился пассажир. Кожаные куртки, норковые шапки, одно слово — униформа. Первый радостно осклабился и спросил:
— Что, девочки, загораем?
— Загораем, — бойко ответила Танька, оглядывая парня с ног до головы, плохое настроение с нее как ветром сдуло. Танька от здоровых мужиков просто дурела, она их, как свиней, килограммами мерила.
— Что случилось-то?
— Бензин кончился.
— Что ж вы так, девочки? Придется помочь. Как думаешь, Дима?
Дима подошел поближе и улыбнулся. Улыбка у него — лучше не бывает.
— Поможем, конечно.
Нас разглядывали. Мне что, не жалко. Танька стояла подбоченясь, ухмыляясь и выглядела сногсшибательно. Парни засуетились, потом пошептались о чем-то возле своей машины и опять подошли к нам.
— Девочки, накладочка вышла, — сказал первый. — Бензина у самих маловато, придется до заправки ехать.
— Ясно, — усмехнулась Танька.
— Да нет, серьезно, хотите, я вам Димку в залог оставлю? — Парень сделал паузу и добавил, глядя на Таньку:
— Можешь со мной поехать, если не веришь.
— Пожалуй, так надежней будет, — засмеялась она и, покачивая бедрами, пошла к «БМВ». Я села в свою «восьмерку» и открыла правую дверь.
— Садись, Дима.
Он сел, я включила свет в салоне, чтобы получше его разглядеть, ну и, само собой, чтоб и он увидел, кто с ним рядом. Дима был хорош. Лет двадцати пяти, голубые глаза, чувственные губы и улыбка героя американских боевиков. Еще одним явным достоинством Димы было полное отсутствие наглости: во взгляде, в улыбке, в манере сидеть.